– И сколько таких испытаний нужно? – заинтересовался Enter.
– Сколько Бог пошлёт для твоего спасения, – ответил Серафим. – Тебя как звать?
– Enter.
– А по-настоящему?
– Ну… Денис… Лабутин.
– Вот и не забывай, – посоветовал Серафим.
– Ты, Кедраш, болтай, да не убалтывай, – вдруг ввязался в разговор Гарюха – Егор Бунимович. – Не все такие сильные, как ты. Тебя вера поддерживает, а его – что? Комп ему не дадут, а без игр он в депресняке, хоть в петлю.
– Я могу его поддерживать! – заявил Серафим, сев на кровати.
– Сбрендил, Кедраш?
Певунец повертел пальцем у виска.
– Я Серафим, а не Кедраш.
– Ага. Ты Коту Базилио это скажи, – пробурчал Певунец.
– А я говорил.
– Да?! – удивился Певунец. – И чё?
– Ничё. Получил по загривку.
Серафим пожал плечами.
– Ну, и что?
Он глянул прямо в глаза Певунцу.
– Ну, и что? – тихо повторил и улыбнулся. – Это же всё мелко.
– Ты даёшь! – только и сказал Певунец.
Прищурился на потолок, замурлыкал под нос:
– Горы дикие и высокие, горы длинные и далёкие… Заберусь на вас, покорю я вас, ах, увидел вас я в недобрый час…
Гарюха хмыкнул:
– Без карцера не могёшь. Ну, никак.
Певунец замолчал. Зевнул.
– Жрать хочу.
– Все хотят, – сказал Гарюха. – А только хочухами живот не набьёшь.
– Скоро полдник, – сказал кто-то.
– А корочки хлеба ни у кого нет? – оглянулся на ребят Максим Лехницкий.
– Не канючь, Певунец, – отозвался мальчишка с дальней койки. – Да и кто бы нам дал чего заныкать – хоть крошку корочки хлеба?
– Какаха, – тут же сложил первые буквы другой мальчишка.
Но никто не хихикнул.
