– Ты… это… Ну не унывай!
– Да я не унываю.
Это правда. Мне просто безразлично. Все как-то при деле, а мне… За забором постукивают выстрелы – особо тупые мертвяки идут на пожар и на стрельбу. Кто уже поумнее – держатся пока от стрельбы подальше. Смотрю на дымящие остатки мастерской… подошел к машинам. Да, отъездились – кто не сгорел, те побиты пулями напрочь. Вот сгоревшая поливалка – из пробитой цистерны струйками вытекает вода… от пожара теплая, даже почти горячая. От мастерской пышет еще теплом. А почему бы и нет…
Рассупонясь, стягиваю с себя куртку.
– Э, ты чего? – окликают меня.
– Ничего. Баньку приму. С утра собирался, да все недосуг было. Тут тепло, и вода нагрелась. Кто хочет – присоединяйтесь, пока всем хватит.
Кажется, все посмотрели на меня и как-то притихли. Ну а хрен ли че такого? Действительно – и тепло, и вода… Девушка далеко и котом занята – так что без церемоний.
…Когда, помывшись, подошел вновь, косились на меня нехорошо как-то. Да и хрен бог с вами, зато я чистый. Прислушался к разговору – ага, интересно…
– Вишь, Слоник, парень-то грит – на джипе приезжали. Значит, и еще машина есть.
– Ну и что. Стоит где-то.
– Тоже может… но все же – где их база? У них минимум два раненых было – он одного подстрелил, и озерковские тоже из снайперки зацепили почти стопроцентно. А где они?
– Ну… тут после ваших огурцов – местами и не разберешь, кто это вообще был, девочка или мальчик… кстати, одна баба, да-с.
– Ниче себе. Ну да ладно… но все равно – малину бы найти. Жаль, пленных нема.
– Да какие тут пленные…
– Ну мы все же одну базу их накрыли, во дворах тут недалеко…
– Так мы вчера тоже вроде видели их, но не успели. Может, в том дворе и пошарить?
– Без толку во дворе шарить, не там база.
Вот зачем я это встрял? Само вырвалось. Ну чего не молчалось? Теперь все смотрят на меня… а я – как нашкодивший, как двоечник у доски. Оно мне надо было?
– Э-э-э-э… эт почему же, я интересуюсь? – спрашивает Слоник.
– Почему? – А и вправду, почему? Ну что ты теперь ответишь-то? – Почему? А потому… потому что… Ну вот смотрите: вы во двор въехали – там упы… зомби были?
– Дык ясен-красен, – чуть не в один голос отвечают несколько сразу.
– Вот… а значит… Ну сами смотрите – жить-то разве можно, если рядом зомби много?
– Ну… нет… не очень…
– Вот… – Я прямо на ходу придумываю, но это не фантазии – это просто я объясняю самому себе то, что чувствую. Слоник смотрит на меня… нет. Я думал, как-то с пренебрежением, а он вроде как преподаватель на вспоминающего урок ученика… – Раз зомби есть – их не чистили… и тихо это сделать – замучаешься… топором-то махать…
– С глушителем можно…
Опа-на. И не подумал… Но все же – не это.
– Нет. Все равно – если их чистить, трупы будут. Их жрать будут. И шустреть. И жить станет совсем невозможно. Никак нельзя жить в застройке. Не на отшибе.
– Ч-ч-черт. Похоже… Но где тут в районе есть такое место? По окраинам все проверили уже.
– Ну… я бы, например, если народу много, – в Сосновке устроился. Там есть такие типа домики…
Несколько секунд стоит тишина, а потом с места в карьер начинается обсуждение планов на разведку и тэ дэ.
Но мне уже без разницы. Еще раз пошел осматривать машины – нет, все готовы, откатались… ну и черт с ними. Шушваген в решето, но не сгорел, и то хорошо – достаю из него запас, снимаю рацию и антенну – целы вроде, тоже в плюс. Дом еще горит, внутри сыплются перекрытия… Мастерская совсем прогорела, на пожарище торчит печка, тот самый маленький булерьян. Это наводит меня на мысль. Стояла печка с краю пожарища – и вытащил ее, зацепив тросом и повалив, без труда – пусть пока остынет.
Слоник с командой вскоре уехали, ко мне подошли майор с Иваном.
– Ну что, собирайся… гм. Да. В общем, мы тут все, поехали.
– Куда?
– Ну… пока на пост, завтра в Кронштадт.
– Зачем?
– Хм… как зачем? Жить-то тебе теперь где?
– Здесь.
– Здесь? Так ведь… Ну, паря, ты вообще-то как…
– Да нормально, товарищ майор. Все нормально. Вы только, если не сложно, танком своим мне ихней машиной ворота заткните. И пролом в стене как-нить… Ну. Вытащить одну из этих и потом законопатить… можно?
– Ну… можно… Ты, это… Короче, не дури…
– Вот тогда мне больше ничего и не надо. А еще – карабин попридержите, если не сложно, присмотрите – я завтра подъеду, покажете, как он чего?
Иван с майором переглядываются, потом майор говорит:
– Хорошо. Конечно. Завтра приезжай, обязательно. К часу – заодно там врач будет проездом, тебя посмотрит… после болезни-то.
– Ладно, спасибо.
На том и расстались. Всех бандитов забрали, утащив за броневиком. Ворота и пролом действительно задвинули битыми машинами, а я еще насовал поддонов и всякого хлама. А потом стал готовиться к ночлегу. Затащил печку, благо не тяжелая, в издырявленную «газель», прямо в кузов. Прорезал в тенте большую дыру под трубу, а чтобы не текло, если дождь, сверху приладил кусок обгоревшей оцинковки от крыши мастерской. Вот так – теперь растопить… на дно кузова – поддоны, еще слой – кровать, вместо одеяла и прочего постельного белья – снятый с бункера шушвагена брезент. Вот – теперь, насколько можно, зашнуровать тент… Все. Оба автомата под боком, пистолет на поясе, патроны есть, магазины набиты… и пошло оно все в пень. Я пока еще жив – а значит, все нормально, все в порядке.
Утром Даша проснулась рано, несмотря на вчерашнюю гулянку, отдохнувшей и даже без намека на похмелье, а значит, действительно, неплохо. Ну и ванна, конечно. Потянулась, размялась, потом мышкой прошмыгнула умываться. Дом спал – с одной стороны, неудобно, с другой – не будить же кого специально? В зале, где вчера продолжалось веселье, столы были сдвинуты в сторону – еще зажигали тут. В углу в кресле спал, запрокинув голову и откинув пасть, храпя, Вова-капитан. Даше очень захотелось устроить ему старый трюк – вылить в рот стакан воды. Но сдержалась, тем более с удовольствием отметила у Вовы свежий фингал под глазом – ладно, пусть дрыхнет. После умывания согрела чайку и позавтракала пирогами – и только уже одевшись-собравшись, встретила полусонную хозяйку, сказав, что пойдет к коменданту. Вышла во двор – с утра было весьма свежо, но солнышко припекало: весна вовсю вступала в права, день обещал быть хорошим.
Оказывается – спали только в доме. Во дворе у ворот мастерской суетился со стремянкой Митрич. Увидев Дашу, радостно заулыбался и суетливо, едва не свалившись, слез со стремянки, подошел, прямо- таки лучась заботой и доброжелательностью.
– Утречко добренькое, Дашенька! Что же ты так рано-то? Спала бы себе, спала. Нешто разбудили кто? Я ж им, паразитам…
– Нет, нет, что вы… эт я так… сама, выспалась. Да и вот думаю с утра к коменданту, надо кое-какие вопросы решить.
– А… какие вопросы? – невинно глядя чистейшими глазами, смиренно вопросил кроткий ангел по имени Митрич.
– А… всякие. Военные, – невиннейше ответила Даша.
Борьба человека со стихией продолжалась секунд двадцать, причем «внутреннее борение» столь явственно отражалось на челе Митрича, что Даше даже неудобно немного стало. Но потом человек все же
