«Вольфганг Харих, студент–антифашист, образованный, заинтересован работой в культурных организациях, в прессе и в студенческом движении».
Его желание было точно выполнено. На организационном собрании «Союза культуры» («Kulturbund»), в начале июля 1945 года, Вольфганг Харих выступил в качестве представителя студенческой молодежи. Позже он работал в редакции газеты «Теглихе рундшау» в отделе культуры, готовился в 1948 году в доценты высшей партийной школы, а сегодня является профессором восточноберлинского университета имени Гумбольдта.
В тот же день я познакомился еще со многими берлинскими антифашистами; другие члены группы в это время также устанавливали контакты.
Через несколько дней в нашем управлении района был собран своего рода «актив», состоявший по большей части из бывших членов и ответработников КПГ. Эти люди со своей стороны привлекали других антифашистов.
С каждым днем работа продвигалась вперед. Все большее число антифашистов предоставляли себя в наше распоряжение. Мы могли опираться на них при организации районных управлений города.
В начале мая советские коменданты назначили бургомистров и районные управления. Состав их нередко бывал произволен. Коменданты, в большинстве своем не владевшие немецким языком, находились в затруднительном положении. Что же было им делать? Они разрешали вопрос по–своему (чего, однако, никак нельзя поставить им в вину); они просто назначали тех, кто выдавал себя за «антифашиста», «концлагерника» или «старого коммуниста». Один из комендантов, получив приказ о создании районного управления, вышел на улицу и первому попавшемуся прохожему, который чем?то ему понравился, он сказал, дернув его за рукав:
— Поди сюда, ты будешь бургомистром.
Его выбор был случайно удачен, человек оказался толковым.
К сожалению, так получалось не везде. Нередко через несколько дней выяснялось, что так называемые «антифашисты», «концлагерники» или «старые коммунисты» на самом деле оказывались карьеристами, бездельниками, темными личностями, а порой даже бывшими активными нацистами.
Итак, нашей обязанностью было ликвидировать недостатки в случайно возникших управлениях и назначить в руководство дельных и способных антифашистов.
Ульбрихт дал нам новые директивы. Руководство каждого районного управления должно было состоять из бургомистра и двух его заместителей (причем первый заместитель совмещал свою должность с должностью заведующего отделом кадров) и целого ряда других отделов: продовольственного, хозяйственного и социального обеспечения, здравоохранения, транспорта, отдела труда, народного образования, финансов, советника по делам церкви и др. Заместить все эти должности в двадцати районах Берлина было крайне трудной задачей тем более, что Ульбрихт нас непрерывно торопил, заявляя:
— Не позже, чем через две недели работа должна быть закончена.
Дело же заключалось не в простом распределении должностей. Ульбрихт нам разъяснил:
— Надо составлять районные управления политически правильно. Коммунисты на должности бургомистров нам не нужны, разве что в Веддинге или Фридрихсгейне. Как правило, в рабочих районах в бургомистры следует провести социал–демократов. В буржуазных районах — Целендорф, Вильмерсдорф, Шарлоттенбург и т. д. надо провести людей, входивших в состав Центра или принадлежавших к буржуазным партиям — к Демократической или Немецкой Народной партии — желательно с докторским званием. Такой бургомистр, разумеется, должен быть антифашистом и человеком, с которым мы могли бы хорошо сработаться.
— А остальные должности? — спросил кто?то.
— Не торопитесь, дойдем, и до этого. Бургомистры должны соответствовать политическому лицу берлинских районов. В Целендорфе должно быть иначе, чем в Веддинге или Фридрихсгейне. В рабочих районах надо привлекать социал–демократов или беспартийных антифашистов из рабочего класса, с которыми мы могли бы тесно сотрудничать. В буржуазных же районах следует подыскать как можно больше буржуазных деятелей. На должности заместителей бургомистров, в отделы продовольствия, хозяйственного и социального обеспечения, а также и транспорта лучше брать социал–демократов; они разбираются в коммунальной политике. В отдел здравоохранения — антифашистски настроенных врачей; для руководства почтой и службой связи — понимающих в этом деле беспартийных специалистов. По меньшей мере половину мест следует распределить между буржуазными деятелями и социал–демократами.
У нас вытянулись лица, до сих пор мы имели дело в основном с коммунистами и решительно не представляли себе откуда нам набрать столько буржуазных деятелей и социал–демократов. Ульбрихт продолжал:
— Теперь вы достаточно ознакомились с людьми. Завтра же начинайте набор в управление. Сперва подыщите бургомистра; имея буржуазного деятеля или социал–демократа вам удастся привлечь и остальных.
А теперь о наших товарищах. Первый заместитель бургомистра, заведующий отделом кадров и заведующий отделом народного образования — должны быть наши люди. Затем надо найти среди коммунистов таких, которые можно полностью доверить организацию районной полиции. Это касается всех районов. В некоторых районах мы ограничимся назначением коммунистов только на эти должности. В рабочих районах как Веддинг, Фридрихсгейн, Нейкельн и Лихтенберг, вероятно, нам удастся провести одним–двумя больше.
— А советник по делам церкви?
— Тут вам также следует найти антифашистски настроенное духовенство, с ним нам непременно надо будет сотрудничать, сейчас это очень важно.
У меня создалось впечатление, что я не зря проходил курс обучения в школе Коминтерна, — передо мной разыгрывалось буквально то же самое, что и в Башкирии, где я, два года тому назад, практиковался на семинарах в деле создания комиссий, с тою лишь разницей, что здесь речь шла не о комиссиях, а о районных управлениях.
Директивы Ульбрихта вызвали горячую дискуссию и больше всего по вопросу, где и как в этот короткий срок найти такое количество представителей буржуазии и духовенства. Приблизительно через полчаса Ульбрихт прервал дискуссию. На своем классическом саксонском наречии он изрек последнюю заключительную директиву:
— Это же ясно: всё должно выглядеть вполне демократически, но по существу власть должна находиться в наших руках.
Действительно теперь всё было ясно.
Вновь последовало распределение районов. Втайне я надеялся получить район, в котором на должность бургомистра следовало назначить социал–демократа, так как в те майские дни легче было отыскать социалиста, чем буржуазного деятеля. Но судьба мне не улыбалась. Как на зло, я получил Вильмерсдорф — район, в котором требовалось провести в управление представителя буржуазного класса.
На другой день я стоял у входа в комендатуру на Берлинер штрассе, не зная еще, что нужно предпринять. С некоторыми коммунистами из Вильмерсдорфа мы уже были знакомы, и я прикидывал стоит ли мне обращаться к ним за помощью в деле привлечения буржуазного деятеля.
Но тут меня выручил случай.
Перед комендатурой стояла большая толпа. Одно из окон нижнего этажа было настежь открыто. В комнате сидел комендант, а под окном, на улице, стояла одетая в военную форму молодая советская девушка. Собиравшиеся люди задавали множество вопросов коменданту. Ответы, однако, были мало вразумительны, перевод девушки на немецкий и того хуже. Из всего этого ничего не получалось. Не долго думая я подошел к переводчице и стал ей помогать. Через несколько минут я был уже окружен тесным кольцом жителей Вильмерсдорфа.
Один человек лет сорока пяти подошел ко мне и спросил:
— Могу ли я одну минутку поговорить с вами наедине? Мы отошли с ним немного в сторону.
