внимания на Эйдана, она кивнула Джеку:
— Я не думаю о вас плохо, мистер Бреннан. Очень мило с вашей стороны, что вы зашли и принесли мне цветы. Может быть, вы зайдете и выпьете чаю?
Его лицо засияло.
— Это очень любезно. Я бы не отказался от чая.
— Тебе надо идти, Джек.
Джек свел брови.
— Нет, не надо. Нет ничего срочного.
— Да нет, есть. Надо забежать в пару мест. Бери мою машину и поезжай. Ты ведь помнишь, я говорил тебе, что у нас с мисс Мюррей есть дела.
— Ну, тогда, ладно, — пробормотал Джек. — Но я не понимаю, чем могла помешать одна чертова чашка чая. Доброго дня, мисс Мюррей.
И он, сгорбившись, побрел к машине; с кепки стекали капли дождя.
— Ты мог хотя бы позволить ему зайти, чтобы укрыться от дождя, — заметила Джуд.
— Но ты сама, кстати, тоже не особо торопишься пригласить меня в дом, — Эйдан наклонил голову, изучая ее лицо. — Ты, наверное, все еще сердишься.
— Ты же не принес мне цветы, — но она отступила назад, разрешая ему пройти в дом и закапать ее чистый пол.
— Ну, теперь я знаю, как нужно поступить в следующий раз. А ты, как я вижу, наводишь порядок. Здесь пахнет лимонным маслом — такой приятный, домашний запах. И, если ты дашь мне тряпку, я вытру всю сырость, которую развел в твоем прекрасном, чистом доме.
— Я сама позабочусь об этом. Мне необходимо подняться наверх, взять магнитофон и все остальное. Мы будем работать на кухне. Ты можешь пока пройти туда.
— Хорошо, — своей ладонью он накрыл ее руки и был награжден хмурым взглядом.
Он осторожно взял у нее цветы:
— Я поставлю их во что-нибудь, чтобы они не выглядели так жалко.
— Спасибо, — чопорная вежливость была единственным оружием, с помощью которого она могла противостоять этому мокрому обворожительному мужчине у нее в прихожей. — Я вернусь через минуту.
Она отсутствовала дольше, чем обещала, но, вернувшись на кухню, увидела, что Эйдан поставил цветы в одну из бутылей Старой Мод и уже, со знанием дела, заваривал чай.
— Я развел огонь в камине, чтобы здесь было тепло. Ты не против?
— Конечно-конечно, — Джуд старалась не раздражаться на то, что он справлялся со всем в три раза быстрей, чем она. — Присаживайся. Я налью чай.
— О, ему нужно еще немного настояться.
— Я в курсе, — пробурчала она, открывая шкаф, чтобы достать чашки и блюдца. — Мы в Америке тоже завариваем чай.
Джуд развернулась к столу, расставила чашки, а потом прошипела:
— Хватит пялиться на меня.
— Прости меня, но ты уж очень хорошенькая, когда такая возбужденная, с волосами, выбившимися из прически.
Ее глаза бунтарски сверкали. Она так остервенело втыкала волосы шпильки, что можно было запросто продырявить голову.
— Судя по всему, мне нужно кое-что прояснить. Это сугубо интеллектуальная беседа.
— Интеллектуальная, — у него хватило ума сдержать улыбку и придать лицу серьезное выражение. — Уверен, это просто замечательно интересоваться состоянием ума друг друга. Я подозреваю, что твой ум в превосходной форме, и, по-моему, замечание о том, какая ты хорошенькая, никак не повлияет на его состояние. Разве я не прав?
— Я не хорошенькая, и мне нет необходимости выслушивать все это. Может быть, мы все-таки начнем?
Он сел только потому, что села она, а потом снова склонил голову набок.
— А ты ведь веришь в это. Ну что ж, это занимательно, на интеллектуальном уровне.
— Мы здесь не для того, чтобы говорить обо мне. У меня сложилось впечатление, что ты хороший рассказчик и знаком с некоторыми местными преданиями и легендами.
— Я знаю несколько сказок.
Когда она заговорила чопорным тоном, это только усилило его желание наслаждаться ею, разглядывать ее, как только можно и нельзя. Так что он откинулся на спинку стула. Если она хочет интеллектуальной беседы, он решил, что они могут начать с нее… а потом продолжить.
— Вы знаете некоторые из них в той или иной форме. Устная история этого места может меняться от рассказчика к рассказчику, но ее суть остается прежней. Коренные американцы, жители румынской деревеньки или ирландцы — все они могут по-своему рассказывать об оборотнях, но в их рассказах всегда будет присутствовать общая канва.
Так как она все еще сердилась, Эйдан сам налил себе чай:
— У вас есть Санта, Рождественский дед, Крис Крингл[14] — один из них может спускаться по трубе, другой наполнять рождественские сапожки сладостями, но эти легенды имеют общие корни. Потому, что из века в век, от страны к стране разум убеждается, что сердце мифа кроется в существовавшем когда-то явлении.
— Ты веришь в Санта Клауса.
Наливая себе еще чаю, он встретился с ней взглядом:
— Я верю в магию и в то, что самая лучшая ее часть, самая настоящая, находится в сердце. Ты здесь уже несколько дней, Джуд Франциска. Ты почувствовала магию?
— Атмосферу, — начала она и включила магнитофон. — Атмосфера, дух этой страны определенно способствует возникновению и сохранению мифов. Источники мифов — это язычество с его маленькими храмами и жертвами богам, кельтский фольклор с его предостерегающими приметами и вознаграждающими знаками, а также влияние культуры викингов, норманнов и всех остальных, кто в свое время завоевывал страну.
— Это земля, — не согласился Эйдан, — а не люди, которые пытались ее покорить. Это земля, холмы, скалы. Это воздух. И кровь, которая пропитала все вокруг, пролитая в борьбе за то, чтобы удержать и сохранить. Это ирландцы поглотили викингов, норманнов и всех остальных, и никогда наоборот.
Это была гордость, которую она понимала и уважала:
— Но то, что эти люди пришли сюда, на этот остров, создали здесь семьи, пустили корни и принесли с собой свои верования и предания, тем не менее, остается фактом. А Ирландия, в свою очередь, приняла их верования, предания и суеверия.
— Что было первым: предание или рассказчик? Это тоже часть твоего исследования? — спросил ее Эйдан.
Джуд подумала, что он очень сообразительный и ему присущи острый ум и дар красноречия.
— Нельзя изучать одно, оставив в стороне другое. Кто рассказывает и почему, так же важно, как и что рассказывают.
— Хорошо. Я расскажу тебе историю, которую мне рассказал мой дедушка, ему — его отец, и так до бесконечности, потому что Галлахеры живут на этом берегу и холмах дольше, чем помнит само время.
— То есть история передается от отца к сыну, — прервала его Джуд, и в ответ на это он насмешливо выгнул бровь. — Просто обычно истории переходят из поколения в поколение через мать.
— Может и так, но барды и менестрели Ирландии по традиции были мужчинами, и говорят, что один из них и был тем первым Галлахером, который забрел в эти места, исполняя песни за эль и монету. Говорят также, он видел кое-что, о чем я хочу тебе как раз рассказать, собственными глазами, еще кое-что ему рассказал Кэррик, принц эльфов. А потом мой предок превратил все это в историю и рассказал всем, кому было интересно слушать.
Он ненадолго замолчал и увидел вспыхнувший в глазах Джуд интерес. И начал:
— Когда-то жила девушка. Все звали ее Гвен. Она было простого происхождения. Но сердцем и поведением — леди. Волосы у нее были цвета зимнего солнца, а глаза — зеленые, как мох. О ее красоте
