было известно далеко за пределами этого места. И хотя она ходила с гордо поднятой головой, была стройна, а ее фигура притягивала взгляды, она была очень скромной девушкой, чья мать умерла, когда давала жизнь своей единственной дочери. И девушка жила со стареющим отцом в опрятном коттедже, в котором она вела хозяйство. Она была послушной дочерью и никогда не перечила своему отцу, и никто и никогда не слышал ее жалоб. Хотя иногда люди видели, как она гуляла по вечерам вдоль утесов, смотря в море так, словно желала обрести крылья и улететь.
Пока он говорил, солнечный луч прорвался через пелену дождя, через оконное стекло и тихонько опустился на стол между Джуд и Эйданом.
— Я не могу сказать, что было у нее на сердце, — продолжал Эйдан. — Возможно, она и сама не знала. Но она содержала в чистоте коттедж, заботилась об отце и бродила одна вдоль морских утесов. Однажды, когда девушка несла цветы на могилу матери, которая была похоронена возле колодца святого Деклана, она встретила мужчину, по крайней мере, она так думала. Он был высокий, стройный, с черными волосами, волнами, спускающимися на его плечи, и глазами — голубыми, как колокольчики у нее в руках. Он позвал ее по имени, и его голос музыкой зазвучал в голове Гвен и заставил ее сердце танцевать. И подобно вспышке молнии вспыхнули их чувства и воспылали они любовью друг к другу у могилы ее матери, и легкий ветер, походивший на шепот эльфов, вздыхал в высокой траве.
— Любовь с первого взгляда, — прокомментировала Джуд. — Этот прием очень часто используется в сказках.
— Ты не веришь в то, что сердца могут узнать друг друга?
Довольно странный поэтический способ выражаться, подумала она, и порадовалась, что записала этот необычный вопрос:
— Я верю во влечение с первого взгляда. Для любви нужно больше времени.
— Ты изгнала из себя все ирландское, — произнес Эйдан, качая головой.
— Не так уж и все, чтобы не оценить романтизм хорошей истории, — она улыбнулась ему, и на ее щеках заиграли очаровательные ямочки. — Что случилось потом?
— Итак, хотя их сердца встретились, это были не просто отношения парня и девушки, взявшихся за руки и соединивших жизни. Так как Кэррик был принцем эльфов и жил в серебряном дворце, как раз под тем холмом, на котором стоял ее дом. Она боялась колдовства и не давала покоя ни его, ни своему сердцу. И чем больше горело от желания ее сердце, тем больше она сомневалась, так как ее с детства учили опасаться эльфов и мест их встреч.
Голос Эйдана то взлетающий, то спускающийся вниз, словно мелодия, убаюкал Джуд: она оперлась локтями о стол и положила подбородок на руки.
— Но однажды ночью, во время полнолуния, Кэррик выманил Гвен из дома, посадил ее на своего крылатого коня, и они летели над землей и морем, он показал ей чудеса, которые стали бы ее, пообещай она остаться с ним. Его сердце уже принадлежало ей, и все, чем он владел, он готов был бросить к ее ногам. Но случилось так, что ее отец, проснувшийся из-за ноющих костей, увидел юную Гвен, кружащуюся в небе на белом крылатом коне вместе с принцем эльфов. Он боялся и не понимал эльфов, и поэтому решил, что на Гвен наложили чары и ее нужно спасать. И поэтому он запретил ей видеться с Кэрриком, и чтобы быть уверенным в ее безопасности, обручил девушку с достойным молодым человек, которого кормило море. И леди Гвен, как уважающая своего отца дочь, выполнила свой долг и спрятала сердце подальше, прекратила встречи с Кэрриком и начала готовиться к свадьбе, как ей было велено.
Теперь маленький лучик солнечного света, до этого танцевавший на столе между ними, исчез, и кухня погрузилась в тусклый сумрак, изредка разгоняемый отблесками огня в камине.
Эйдан задержал взгляд на Джуд, очарованный тем, что ему открылось. Мечты. Печаль. Желания.
— Когда Кэррик узнал о случившемся, то не смог сдержать свою темную сущность и обрушил на деревню гром, молнии, ураганный ветер, чтобы разрушить все вокруг вплоть до самого моря. Жители деревни: крестьяне, рыбаки трепетали от страха, только леди Гвен спокойно штопала белье в своем доме.
— Но ведь он мог забрать ее в свой дворец, — перебила его Джуд, — и жить с ней там не одну сотню лет.
— Ага, так ты все-таки кое-что знаешь об этом, — и в голубых глазах затеплилось одобрение. — Действительно, он мог выкрасть ее, но его гордость требовала, чтобы девушка пришла к нему по собственной воле и желанию. В этом вопросе волшебные существа не очень-то отличаются от обычных людей.
Он наклонил голову, изучая ее лицо.
— А что бы предпочла ты: быть похищенной и лишенной права выбора или испытать всю прелесть романтического ухаживания?
— Так как я не думаю, что кто-нибудь из волшебного народца заглянет ко мне на огонек с предложением руки и сердца, то мне нет необходимости выбирать. Я бы предпочла узнать, что выбрал Кэррик.
— Хорошо. Я расскажу тебе. На рассвете Кэррик оседлал своего крылатого коня и взлетел прямо к солнцу. Он взял у солнца огонь, сотворил из него сверкающие бриллианты и ссыпал их серебряный мешок. Эти огненные волшебные драгоценности он принес к дому Гвен. И когда она вышла ему навстречу, россыпь драгоценных бриллиантов оказалась у ее ног, а Кэррик сказал:
«Я принес тебе драгоценности прямо с солнца. Это знак мой страсти к тебе. Прими их и меня, и я отдам тебе все, что имею и даже больше».
Но она отказалась, поведав о том, что обещана другому. Их разделили дочерний долг и мужская гордость, а бриллианты так и остались лежать среди цветов.
— А потом они превратились в цветы, — неожиданно закончила Джуд.
Она вздрогнула, и Эйдан взял ее за руку:
— Тебе холодно?
— Нет, — выдавила она из себя подобие улыбки, высвободила руку, схватилась за чай и стала пить его маленькими глотками, чтобы избавиться от комка в горле.
Она знала эту историю. Она словно видела и великолепного коня, и нежную женщину, и мужчину, вовсе оным не являющимся, и огненное сияние лежащих на земле драгоценных камней.
— Нет. Все в порядке. Скорее всего, моя бабушка рассказывала мне одну из интерпретаций этой истории.
— Но это еще не все.
— О, — она снова сделала маленький глоток чая в попытке расслабиться. — И что же было потом?
— В тот день, когда Гвен вышла замуж за рыбака, умер ее отец. Словно он держался за жизнь, полную боли, только до тех пор, пока не уверился, что теперь есть, кому позаботиться о Гвен и защитить ее. Муж переехал к ней в дом, и каждый день еще до восхода солнца отправлялся в море, чтобы поставить свои сети. Жизнь их была полна довольства и порядка.
Когда он прервался, Джуд нахмурилась.
— Это не может быть концом истории.
Эйдан улыбнулся, прихлебывая чай. Как и любой хороший рассказчик, он знал, когда необходимо изменить ритм повествования, чтобы не дать интересу погаснуть.
— А я разве сказал, что история кончилась? Это еще далеко не финал. Как ты понимаешь, Кэррик не смог ее забыть, она так и осталась в его сердце. И пока Гвен жила обычной жизнью замужней женщины, принц лишился радости, смеха, музыки. Однажды ночью, в великом отчаянии, он снова оседлал своего коня и полетел на этот раз прямо к луне, собрал ее свет и превратил его в жемчужины. Еще раз пришел он к дому Гвен, и, хотя она уже в то время носила своего первого ребенка, она оставила постель своего мужа и пошла на встречу с Кэрриком.
«Это слезы луны», — сказал он, — «они знак моей тоски по тебе. Прими их и меня, и я отдам тебе все, что имею и даже больше».
И снова, хотя ее щеки были залиты слезами, она отказалась. Она принадлежала другому, носила его ребенка и никогда бы не изменила своей клятве. И снова они оказались разделены долгом и гордостью. А жемчужины, оставшиеся на земле, превратились в луноцветы.
