Люди принесут ведра, тарелки и гору еды. Она отвечает только за оформление, и коттедж сам по себе очарователен. Кого она пытается одурачить? Все мероприятие обречено на провал.
Коттедж слишком маленький для вечеринки. Если пойдет дождь, она навряд ли может ожидать, что гости останутся снаружи под зонтиками, пока она будет раздавать тарелки с едой через окошко. Просто- напросто, внутри на всех не хватит места, даже если половина людей, с ней говоривших, объявится.
Не хватает пространства на полу или мест для сидения. Не хватает воздуха, чтобы обеспечить всех кислородом, и уж наверняка на всех не хватит хозяйки дома — Джуд Ф. Мюррей. Что еще хуже, она забылась за написанием своей книги несколько раз за последние дни и пренебрегла списком с графиком приготовления к вечеринке. Она собиралась, правда, остановиться в час дня. Даже поставила будильник, когда засиделась за работой в первый раз. Затем она его выключила, намереваясь всего лишь закончить один абзац. А когда снова вынырнула на поверхность, было уже после трех, и ни одна из ее ванных комнат не была вычищена, как планировалось.
Несмотря на все это, через несколько часов незнакомые ей люди заполонят дом, ожидая, что их развеселят и накормят.
Не стоит ни о чем беспокоиться. Об этом ей твердили вновь и вновь. Но, разумеется, она должна побеспокоиться обо всем. Это ее обязанность. Она должна подумать о еде, правда? Это ее дом, и, черт возьми, она же невротик, чего еще от нее ожидать людям?
Она попыталась приготовить пироги, получившиеся твердыми, как булыжники. Даже Финн до них не дотронулся. Вторая попытка вышла получше — по крайней мере, собака их пожевала, перед тем как выплюнуть. Но Джуд была вынуждена признать, что никогда не получит золотой звезды за свою выпечку.
У нее получилось приготовить пару простых кастрюлек с рагу, следуя рецепту в одной из поваренных книг старухи Мод. Выглядели и пахли они достаточно хорошо. И теперь она только и могла надеяться, что никто ими не отравится. В духовке запекался окорок. Она уже звонила своей бабушке трижды, чтобы проверить и перепроверить, как его готовить. Он был такой большой, как она могла быть уверена, что он готов? Скорее всего, он окажется сырым в сердцевине, что закончится пищевым отравлением ее гостей. Но, по крайней мере, она подаст его в чистом доме. Слава Богу, для выдраивания полов и протирания стекол какой-либо талант не требовался. По крайней мере, она знала, что уж это сделала хорошо.
Ночью прошел дождь, и с моря принесло туман. Но небо прояснилось под утро, с ярким солнцем и летним теплом, выманивающими наружу птиц и цветы. Все, на что она могла теперь надеяться, это то, что погода не изменится.
Она держала сияющие чистотой окна широко распахнутыми, чтобы дом проветрился и выглядел гостеприимным. Запах роз и душистого горошка старухи Мод перемешивался и проникал сквозь оконную сетку. Аромат успокаивал натянутые нервы Джуд.
Цветы! Джуд соскочила со стула. Она не срезала цветов для дома. Джуд помчалась в кухню за ножницами, и Финн побежал за ней. Потеряв точку опоры на свеженатертом воском полу, щенок занесся на повороте и влетел головой прямо в дверцу шкафа. После этого, конечно, он нуждался в объятиях и утешении. Бормоча ласковые слова, Джуд вынесла его наружу.
— И чтобы никакого копания в клумбах, хорошо?
Он послал ей взгляд, полный обожания, как будто такая мысль никогда бы не пришла ему в голову.
— И не гоняйся за бабочками по василькам, — добавила она, опустив его на землю и легонько хлопнув по боку.
Джуд подобрала корзинку и начала выбирать лучшие для среза цветы. Формы, запахи, цвета, поиск наиболее интересного сочетания. Блуждание по откосам и изгибам узкой горной тропы с холмами без конца и края и загородной тишиной, сладкой как воздух. Как всегда, занятие помогло ей расслабиться.
Если бы она поселилась здесь надолго, раздумывала Джуд, она бы расширила сады позади дома, построила бы небольшую каменную стену с восточной стороны и украсила бы ее вьющимися дикими розами или дикой изгородью из лаванды. А впереди всего этого она посадила бы целое море георгинов. И может быть, на западной стороне установила бы беседку и позволила бы какому-нибудь сладко-пахучему вьюнку тянуться и тянуться вверх, пока он не протянется в туннель. Через него она бы проложила дорожку для прогулок — с ромашками и тмином и прогибающейся аквилегией, раскинувшейся неподалеку. Она находила бы свой путь среди цветов, под ними, вокруг них, когда бы ни решилась прогуляться по полям и холмам.
У нее была бы каменная лавочка для сидения. И по вечерам, когда работа закончена, она бы расслаблялась на ней и просто прислушивалась к созданному ею миру. Она была бы переехавшим за рубеж американским писателем, живущим в маленьком коттедже на холме фей со своими цветами и верным псом. И своим любовником.
Конечно, это была фантазия, о чем она себе напомнила. Ее время уже наполовину вышло. Осенью она вернется в Чикаго. Даже если бы она набралась храбрости и решила воплотить свою идею в жизнь и передать книгу в руки редактору, ей все равно придется искать работу. Она навряд ли сможет жить на свои сбережения вечно. Это было бы… неправильно. Не правда ли?
Скорее всего, ей придется преподавать. Идея частной практики была слишком пугающей, так что преподавание оставалось единственным выбором. Почувствовав, как ее охватывает депрессия при этой мысли, она встряхнулась. Может быть, она поищет должность в маленькой частной школе. Где-то, где она смогла бы почувствовать хоть какую-то близость к ученикам. Это даст ей время для продолжения писательского труда, от которого она просто не могла отказаться с того момента, как открыла его для себя.
Она могла бы переехать на задворки Чикаго, купить маленький дом. Ничто не заставит ее остаться в своей квартире. Она устроит себе студию. Небольшое пространство для творчества, где у нее появится храбрость сдать книгу. Она не позволит себе остаться трусихой в чем-то настолько важном. Никогда больше.
И она может возвращаться в Ирландию. На пару недель каждым летом. Она может возвращаться, приезжать в гости к своим друзьям, восстанавливать душевные силы. Видеть Эйдана.
Нет, лучше об этом не думать, сказала она себе. Не думать о следующем лете или о лете после следующего, и об Эйдане. Это время, это… окно, что она открыла, оказалось волшебным, и его нужно бережно хранить таким, как есть. И оно еще ценее, сказала она себе, от того, что временно. Они оба двинутся дальше. Это неотвратимо.
Или же он двинется дальше, а она уедет. Но она довольствовалась мыслью, что никогда не вернется к прежней жизни. Джуд стала другим человеком. Она знала, что теперь может построить свою жизнь как хочет. Даже если это и было фантазией, то фантазией полезной и приносящей удовольствие.
Она могла быть счастливой, подумала Джуд, а ее жизнь — наполненной смыслом. Последние три месяца доказали, что у нее есть потенциал. Она сможет закончить то, что начала.
Она мысленно похлопала себя по плечу, и тут Финн радостно загавкал и помчался в сад по ее анютиным глазкам.
— Добрый день тебе, Джуд, — Молли О’Тулл вошла в калитку и выпустила Финна, который тут же шмыгнул к Бетти. Обе собаки счастливо умчались к холмам. — Я подумала, не зайти ли мне и не посмотреть ли, что я могу для тебя сделать.
— Так как я понятия не имею, что делать, твоя догадка будет не хуже моей, — Джуд заглянула в свою корзину и вздохнула. — Я и так нарезала слишком много цветов.
— Цветов не бывает много.
Молли, подумала Джуд с благодарностью и восхищением, всегда знала, как сказать то, что нужно.
— Я рада, что ты здесь.
Молли отмахнулась с порозовевшими от удовольствия щеками.
— Ну вот, ты говоришь такие приятные вещи.
— Я говорю правду. Я всегда ощущаю себя спокойнее рядом с тобой, как будто ничего особо плохого не может случиться, когда ты рядом.
— Ну, я рада. Ты боишься, что что-то пойдет не так?
— Скорее всего, — все, — произнесла Джуд, улыбнувшись. — Ты не хочешь зайти в дом, пока я
