позе Мэрилин Монро в расстегнутом платье.
– А вот это тебе понравится. – Она открыла шкаф, и внутри зажегся свет.
Брэндстеттер едва не вскрикнул и от страха отшатнулся назад.
Внутри шкафа на вешалке висело безжизненное тело Нами Шикары. Она была такой, какой увидел ее Брэндстеттер, когда проник в ее квартиру.
Мать протянула руку в шкаф и легко сняла тело с вешалки.
– Видишь? Разве она не прелестна? – Она прижала тело девушки к своему, разглаживая морщинки свободной рукой, давая понять, что это совсем не тело, а всего лишь кожа Шикары.
Не в силах удержаться, Брэндстеттер протянул руку и коснулся одной из ладоней. Поразительно, но кожа была теплой. Он отдернул руку.
– Ну разве она не мягкая? – спросила мать, проводя пальцами по очертаниям груди. Ее глаза насмешливо улыбались. – Ты ведь хотел ее, правда?
– Как она попала сюда? – Даже сейчас, когда происходило нечто невероятное, Брэндстеттер не мог удержаться от врожденного любопытства. Он на мгновение прикоснулся к плавному изгибу шеи и почувствовал пульсацию, странно напоминающую биение сердца.
– Неужели это имеет значение? – Она отодвинулась от шкафа, легко, как пушинка, вращаясь на носках, приложив кожу Шикары к своему телу, словно примеряла новое платье. – Тебе нравится?
– Да.
Мать дотронулась до чего-то на спине кожи, и она словно распахнулась. Затем мать ступила внутрь, отвернувшись от него, покрыв свою наготу смуглой кожей Шикары.
Брэндстеттер видел, как ее руки скользнули вдоль рваных краев кожи, протянувшихся от ягодиц вдоль позвоночника, и исчезли где-то под темным водопадом волос. Воздух, казалось, был заряжен электричеством. Трюмо в дальнем конце комнаты отражало смутные очертания фигуры матери, прилаживающей к своему телу чужую кожу, становящуюся ее собственной.
Она повернулась и посмотрела на него, став теперь гораздо меньше, провела ладонями по своему телу, приняла кокетливую позу и улыбнулась.
– Тебе нравится такое зрелище? – спросила она своим голосом, а не голосом Шикары.
Он уставился в ее глаза, глаза своей матери, а не убитой девушки.
– Да. – Ему пришлось заставить себя произнести это слово. Вены пульсировали на его висках, а боль в паху казалась невыносимой.
Мать подошла ближе и положила руки ему на грудь. Рядом с ней он чувствовал себя невероятно сильным и большим.
– Сейчас ты мужчина, – сказала она. – Взрослый мужчина, а не мальчик.
Он поднял ее с пола, затерявшись во взгляде, принадлежащем ей одной, обхватил руками ягодицы, вдохнул ее аромат и почувствовал, что волна желания грозит захлестнуть его.
Она отстранила его рукой:
– Нет. Это должно стать для нас чем-то особенным. Давай извлечем максимальное наслаждение – ты и я. Забери меня куда-нибудь. Куда угодно. Туда, где цветет подлинная любовь.
Держа ее за руку, Брэндстеттер влился в киберпространство.
Брэндстеттер подключился к старинной мультипликационной программе фирмы «Монтана Дата Браш». Матери рядом с ним не было, но он знал, где ее отыскать. В руке он держал хрустальную туфельку.
Непривычно яркий солнечный свет заставил его прищуриться. Окованные железом колеса кареты скрипели и подпрыгивали на булыжной мостовой. Четверка белых лошадей влекла ее вперед. Он посмотрел на свою одежду и без всякого удивления увидел, что на нем небесно-голубая рубашка, пурпурный плащ члена королевской семьи, высокие кожаные сапоги, доходящие почти до колен, и голубые, в обтяжку, рейтузы.
Ряды приземистых белых домов стояли по обеим сторонам извилистой дороги. Между домами и во дворах росли поразительно ухоженные и прямые деревья, отбрасывающие густую тень. Животные – собаки, кошки, мыши и прочие – разбегались перед мчащейся каретой.
Его беспокоила усиливающаяся эрекция, такая заметная в тугих рейтузах. Ему казалось, что это как-то не соответствует званию принца.
Он сразу узнал дом и яростно застучал по крыше кареты. Кучер остановил лошадей, ливрейный лакей спрыгнул со своего места позади кареты и подбежал, чтобы открыть дверцу.
Соседи прекратили повседневную работу, наблюдая за высоким гостем. Он, однако, направился прямо к входу в дом, не обращая внимания на любопытных. Лакей обогнал его и постучал в дверь прежде, чем принц успел приблизиться.
Дверь открылась, и лакей сделал шаг в сторону.
На пороге стояла пожилая седовласая женщина, одетая в воскресное платье.
– О, принц! – взвизгнула она. Ее голос звучал подобно скрипу ногтей по классной доске. – Девушки, идите сюда. К нам прибыл принц. Ваше высочество, прошу вас, заходите в наш скромный дом.
Брэндстеттер вошел в дом, держа в руке хрустальную туфельку.
Девушки, прибежавшие на зов матери, выглядели ее уменьшенными копиями и совсем не были похожи на ту, которую он искал.
– Где она? – спросил Брэндстеттер.
