– Кто, ваше высочество?
Он поднял хрустальную туфельку.
– Девушка, с ноги которой соскользнула эта туфелька.
– Ваше высочество, у моих дочерей такие миниатюрные ножки, что туфелька вполне придется им впору.
Повинуясь компьютерной программе мультипликационного фильма, Брэндстеттер встал на одно колено и примерил туфельку каждой из девушек. Но она оказалась им мала.
– Девушка, которую я ищу, не ваша дочь. – Он повернулся к выходу, начиная опасаться, что программа, составленная для этого фильма, может оказаться более сложной, чем он предполагал.
– Ваше высочество, – произнес лакей, – здесь есть еще одна девушка. – Он сделал повелительный жест.
У нее была миниатюрная фигура, большие груди, узкая талия и незабываемое выражение лица. Она была одета в рваную, грязную рубашку, далеко не доходящую до колен, и выглядела удивительно сексуально.
– Девушка, – негромко произнес он, протягивая ей туфельку, – подойди сюда.
Она подошла к нему, положив на пол веник и совок, которые держала в руках.
– Это не та девушка! – закричала пожилая женщина. – Она всего лишь служанка и не пара принцу.
Сестры хором присоединились к матери.
Девушка вытянула ногу, глядя ему прямо в глаза.
Туфелька пришлась ей просто идеально.
– Убирайтесь! – приказал Брэндстеттер, обнимая девушку. – Убирайтесь все вон!
Они выбежали из комнаты, оставив его наедине с девушкой.
Он прижал ее к себе, чувствуя волнение от прикосновения к тугим грудям.
– Ты хотела именно этого?
– Да, – засмеялась она. – Этого и всего остального.
– Я люблю тебя.
– Да, я знаю. Я тоже люблю тебя. – Она обняла его руками и ногами. – Отнеси меня на кухню.
Следуя ее указаниям, он нашел кухню, несмотря на то, что ее горячие губы не отрывались от его губ.
– Стол, – сказала она.
Стол был большим, круглым и прочным. Два окна на противоположных стенах выходили во двор и на ту сторону дома, где росла яблоня. Она была босой, и это только увеличивало ее прелесть.
Он сбросил с себя пурпурный плащ. Она помогла ему снять остальную одежду.
– Давай, – шептала она. – Возьми меня. Мама ждет. – Она обхватила босыми ногами его поясницу. Брэндстеттер сорвал с нее рубашку, чувствуя, как часто бьется сердце и тяжело дышит грудь.
Мать извивалась и билась под ним, царапая ногтями его грудь, помогая ему достигнуть оргазма. Когда небывалое ощущение пронизало все его естество, Эрл Брэндстеттер понял, что еще никогда не испытывал такого наслаждения.
20
– Мы здесь, Мик.
Трэвен запер за собой дверь квартиры, бросил на диван плащ, сунул свой СИГ/Зауэр под подушку, оставив запасной пистолет в кобуре на лодыжке, и пошел на голос Дэнни к двери лоджии, стараясь понять, кто эти «мы».
Дэнни сидел на стуле из кованого железа, положив ноги на парапет лоджии. Пальцы опущенной руки сжимали бутылку пива «Куэрс». Шерил сидела напротив, опираясь локтями о столик для коктейлей, поддерживая ладонями голову. Рядом стояла пустая бутылка из-под пива. Еще три находились в середине стола. Она улыбнулась, когда он взглянул на нее, и сказала:
– Привет, милый. А мы уже почти отчаялись.
– Возникла маленькая проблема, – ответил Трэвен. Он подошел к краю лоджии и посмотрел через пуленепробиваемое стекло на Холланд-стрит, протянувшуюся пятнадцатью этажами ниже. Транспорта почти не было. На востоке виднелась темная масса театра Кэлина Хамфриз, почти затерявшегося среди высотных домов, окружающих «Гоулдстар», где он жил. Трэвен коснулся стекла. Оно было холодным и удерживало теплый воздух внутри квартиры.
– Ты голоден? – спросил Дэнни.
– Вы так и не ужинали?
Шерил подняла сухой кренделек, посыпанный солью.
– Это все, что мы позволили себе. И пиво, разумеется.
– Спагетти придутся тебе по вкусу? – Дэнни встал. Трэвен кивнул, и юноша исчез за дверью.
– Как ты оказалась здесь? – спросил Трэвен, опускаясь на стул.
– Это Дэнни. Он позвонил и сказал, что ты приглашаешь меня поужинать.
