Помните фильм «Место встречи изменить нельзя»? «У тебя, Шарапов, десять классов на лбу нарисованы»… Вот, а у вас на лбу нарисовано высшее образование.
— При чем тут мое образование? Вы пригласили меня сыграть партию в шахматы или побеседовать о Сартре?
Владимир Сергеевич ответил не сразу. Он убавил громкость музыки до минимума, долил вина в бокалы и только тогда произнес располагающим баритоном:
— И все-таки… Расскажите о себе.
— Да что там рассказывать. — Оксана с горечью махнула рукой. — Вы правы вдвойне…
— То есть? — прищурился Зорин.
— А у меня два высших образования, — усмехнулась Оксана. — Я закончила педагогический, потом медицинский. Добиться разрешения было нелегко, ведь после одного гуманитарного вуза поступать в другой, вообще-то, не полагается… Словом, получила две самые престижные и высокооплачиваемые в нашей стране профессии — учитель и врач. Ну, а потом… Одно к другому… И я оказалась там, где вы меня подобрали.
— Понятно. — Зорин кивнул, точно услышал то, что ожидал. — Не спрашиваю, как вы относитесь к своему теперешнему занятию. Вряд ли оно вам совсем уж противно, в таком случае вы предпочли бы небольшие, но честные деньги…
— А эти ворованные, что ли? — возмутилась девушка.
— Подождите, не перебивайте! Если я задел ваши чувства, приношу извинения. Но я думал, уровень вашего интеллекта позволяет объективно оценивать ситуацию…
Оксана заинтересованно смотрела на Зорина. Любопытно, и к чему он клонит…
— Я предлагаю вам работу, — продолжал Владимир Сергеевич. — От вас не потребуется менять образ жизни. Чем вы будете заниматься помимо моих дел, меня не волнует. А платить я буду хорошо, очень хорошо.
— Гм… Работа для девушки с высшим образованием?
— Да нет. — Губы Зорина тронула обезоруживающая улыбка. — Образование просто предполагает коммуникабельность. Вы будете моей шпионкой, если угодно, а также… Как бы выразиться точнее… Агентом влияния. Мне нужна информация о девушках с панели. Одиноких, иногородних, желательно не совсем дурах. Таких, кто согласился бы выехать за рубеж на блестящих условиях. Вы предварительно обработаете их в соответственном духе…
Все ясно, мелькнуло у Оксаны. Вербовщик. Сколько она о них читала, сколько слышала невыдуманных историй… Девушек вывозят в закордонные бордели, нещадно эксплуатируют, потом выкидывают за ненадобностью, больных, выжатых досуха. Вырваться из этого ада удается немногим… Нет, работать на вербовщика — настоящее преступление. Придется согласиться для вида, только чтобы уйти отсюда, а потом… Возможно, и бежать из Москвы, эти люди безжалостны, найдут и отомстят. Но почему он не обратился к сутенеру? Проще, удобнее, логичнее.
Поднявшись из глубокого кресла, Зорин обогнул стол, присел перед девушкой, заглянул в ее глаза, ободряюще положил руку на колено.
— Я знаю все ваши мысли, — сказал он, — так хорошо, как если бы я читал их. Поверьте, я не торгую живым товаром. Будь это так, я имел бы дело с сутенерами, нет?
— То-то и оно, — вырвалось у девушки помимо воли.
— Ну вот, уже хорошо… Оксана, это совсем другое… Я не могу сейчас объяснить вам всего, но тем, кого мы уговорим ехать с нами…
— С нами?
— Да… Выслушайте… Им не будет причинено ни малейшего вреда, напротив… Им даже не придется продавать себя…
— Ого! А что же это, варьете?
— Гм… Все не так-то просто… Каждой будет предложена посильная работа с учетом склонностей и желаний, в прекрасных условиях, с высокой оплатой…
— Как-то странно вы говорите, Владимир Сергеевич, — вздохнула Оксана. — Уж не из благотворительной ли вы организации?
— Нет. — Зорин встал, вытащил из кармана пачку «Честерфилда», щелкнул ронсоновской зажигалкой, — Но к делу, которым я с вашей помощью займусь, слово «благотворительность», пожалуй, подойдет. В смысле, сотворение блага. Возьмем, к примеру, вас. Врач и учитель — превосходно! Там, куда мы отправимся, дефицит и тех и других, а оплату труда не сравнить с российской…
— Так вы и меня зовете с собой?
— Именно
— Но наши дипломы. — осторожно сказала девушка, — на Западе не котируются.
— А кто вам сказал, что мы едем на Запад?
— А куда? Какая-нибудь африканская глушь?
— Нет, не глушь. Высокоразвитая страна, во многом обгоняющая ведущие мировые державы. Пока я не могу ее назвать.
Совершенно сбитая с толку, Оксана не знала, что и подумать — так не походили речи Владимира Сергеевича на то, что можно было услышать от вербовщика проституток, да и сам он представлялся девушке личностью загадочной. Допустим, он все-таки обычный вербовщик и хочет обмануть ее. Но тогда сплел бы мало-мальски солидную историю вместо этих «не могу объяснить всего» и «не могу назвать страну»… Нет, похоже, он говорит правду — ведь в отличие от безупречно сконструированной лжи правда часто выглядит беспомощной. Но если так, что стоит за этой правдой?
Растерянность девушки не укрылась от Зорина.
— Я не требую от вас немедленного ответа, — произнес он. — Вот конверт, в нем тысяча долларов. Независимо от того, какое решение вы примете, деньги ваши. Подумайте и позвоните мне… И поверьте, тысяча долларов — мелочь по сравнению с тем, что ожидает вас и наших будущих подопечных.
Машинально приняв конверт из рук Зорина, Оксана почти взмолилась:
— Но, Владимир Сергеевич… Как же я могу согласиться, если вы ничего не хотите разъяснить?! Что я, к примеру, должна буквально говорить девушкам?
— Это мы обсудим при следующей встрече, когда вы сочтете ее необходимой… Но чем меньше они будут знать, тем лучше. Без секретов пока не обойтись. Впрочем, — добавил он, — довольно скоро это утратит всякое значение.
Последняя фраза окончательно добила Оксану. Теперь она не понимала уже решительно ничего. Зорин смотрел на нее в раздумье, потом неожиданно рассмеялся.
— Извольте! — воскликнул он. — Я приоткрою завесу, совсем чуть-чуть… В скором времени грядут перемены, Оксана, большие перемены. Оставаться в России попросту небезопасно.
— Вот так приоткрыли, — молвила Оксана с иронией. — Да что вы имеете в виду, какие перемены? Политические, экономические? Военный переворот, фашистская диктатура, что? От чего вы рветесь спасать падших женщин?
Зорин аккуратно затушил окурок в пепельнице:
— Оксана, я охотно рассказал бы вам все и даже не попросил бы сохранять наш разговор в тайне — потому что передай вы кому-то его содержание, вам бы не поверили. Проблема в том, что и вы не поверите мне. Чтобы поверить, надо увидеть, и вы увидите… И тогда все поймете. А пока давайте остановимся на тысяче долларов и на том, что я жду вашего звонка. Вас отвезти или вы доберетесь сами?
Замедленным движением, как сомнамбула, Оксана убрала в сумочку конверт и визитную карточку. Она далеко не была уверена, что позвонит Зорину, но ведь он сказал, что деньги так или иначе принадлежат ей, и глупо отказываться от них. Но во что же ее все-таки втягивают?!
— Если нетрудно, — попросила она, — отвезите меня домой…
В машине Оксана из предосторожности назвала адрес квартала за три до своего дома, хотя и не обольщалась по поводу действенности такой меры. Если Зорин пожелает найти ее, найдет.
По дороге Владимир Сергеевич молчал, размышлял о своем. Он считал, что выбрал правильную стратегию поведения с Оксаной. Лгать ей было бы ошибкой, ложь облегчила бы первый этап сближения, но в дальнейшем могла привести к труднопоправимым последствиям. Гораздо лучше было поступить так, как
