его жалкими людишками ничего общего. Долгое время им как-то удавалось скрывать свою ущербность, но ночью весь их подлый обман раскрылся. Понять это Глухарю помог просочившийся в вагончик светящийся туман. Чудесный туман! Туман освежил ему голову, очистив ее от внушенных обманщиками лживых мыслей. Глухарь наконец понял, кто они – жалкие, безмозглые твари, не способные разобраться ни в себе, ни в окружающем мире, и кто он – избранный, которому открылась Истина.
В силу своей ограниченности другие не могли этого понять, они только мешали Глухарю на пути его становления. Сегодня они не дали ему пристрелить гадину-врачиху, которая уже давно напрашивалась на пулю. Этого не случилось, если бы не Чугун. Чугун всегда строил козни против него, а ночью решил окончательно разделаться со своим командиром, когда заперся с врачихой в ее спальном блоке. Пока они трахались, как пара обвивших друг друга змей, у них созрел план, как наилучшим образом сделать это. План, записанный в тетради с мятой бордовой обложкой. Без этого плана они были ничто, не опаснее пары вонючих клопов, которых ничего не стоило раздавить, но со своими записями представляли серьезную угрозу. Не случайно ночью врачиха пришла в настоящий экстаз и буквально набросилась на Чугуна, стоило ему помахать у нее перед глазами своей заветной тетрадочкой. Если бы Глухарь смог выкрасть тетрадь и уничтожить, это решило бы все проблемы (эта мысль пришла к нему из тумана, а мыслям, приходящим из тумана, следовало верить), но Чугун постоянно таскал тетрадь с собой, засунув в нагрудный карман.
Поначалу Глухарь думал, что их план касается всей группы, но последняя стычка с Чугуном все расставила по местам, избавив его от иллюзий. Жила, Злой, Гиря, даже добродушный увалень Фагот – они все оказались заодно с Чугуном и смазливой врачихой. Все объединились против Глухаря. Похотливая сука, устраивающая по ночам оргии с Чугуном, оказалась для них дороже своего командира. Они ловко провели его, отняв оружие, и сейчас все вместе решали, как усыпить его бдительность, чтобы им было легче окончательно расправиться с ним. А врачиха, подговорившая их на этот заговор, так и вилась за их спинами, прислушиваясь к разговору и опять что-то замышляя.
Иногда она пропадала из освещенного круга, который обрисовали их фонари, но Глухарю свет был больше не нужен. Новыми глазами, изменившимися с прошлой ночи, он видел и в темноте. Не так хорошо, как при свете (в темноте все фигуры и предметы приобретали зеленоватый оттенок), но достаточно, чтобы разглядеть снующую по тоннелю ненавистную гадину с белой повязкой на голове. Как же он жалел, что не разбил ее голову о камни. Резче толчок, сильней удар, и ее череп раскололся бы, словно тыква, расплескав по стене ее вонючие мозги. А теперь момент упущен. Теперь они будут настороже и не позволят ему приблизиться к ней на опасное расстояние. Вот если бы удалось добыть автомат или хотя бы нож. С каким удовольствием он перерезал бы ее тонкую шейку.
Глухарь мечтательно закрыл глаза. А когда открыл, увидел, что все вокруг заполнилось густым зеленоватым туманом, тем самым, что просочился ночью в вагончик, когда ему открылось ночное зрение. Однако, приглядевшись, Глухарь увидел, что туман окутал все, кроме освещенного круга, где стояли Чугун и его подручные. Он взглянул на их окрашенные зеленым светом застывшие лица, похожие на восковые маски, и его чуть не вырвало. Но тут послышался свист и шорох. Видно, из глубины тоннеля потянуло сквозняком. Или это клубы тумана скребли по стенам? Звук усилился, но поднявшийся в тоннеле ветер не разгонял туман. Наоборот, зеленая мгла стала еще гуще и плотнее. А ветер все крепчал. В какой-то момент Глухарю показалось, что его шум складывается в слова. Ну да, точно! Туман разговаривал с ним. «Слушай и запоминай!» Туман хочет, чтобы он запомнил, о чем говорит Чугун со своими подручными, и он это запомнит. Каждое слово запомнит. Глухарь приблизился к освещенному кругу и весь обратился в слух.
– А я говорю: надо выбираться отсюда! – заявил Жила. – Пусть ученые сами разбираются с тем, что у них тут произошло. Нам-то какое дело?
– Значит, уйти и все бросить? – спросил у него Чугун. – А как же Мосел с Чирком? Их тоже бросить?
– Чего зря спорить? – ответил за Жилу Злой. – Нам нужны огнепроводный шнур, взрывчатка и запасные батареи для фонарей. Я взял бы еще факелы и больше патронов. Если уж тут творится такая чертовщина, то я хочу встретить ее во всеоружии. За снарягой придется вернуться в лагерь, а чтобы вернуться, нужно сначала найти ворота. Ведь другого выхода из бункера, как я понимаю, нет?
Он поискал взглядом ускользнувшую от расправы врачиху, и та тут же нарисовалась.
– Нет.
– Вот вернемся в лагерь, тогда и будем решать, что делать дальше, – закончил Злой свою мысль.
Предложение казалось здравым, но только казалось. Глухарь знал: все их разговоры ведутся лишь для того, чтобы одурачить его. Туман подсказал ему. Каким-то образом ему вдруг стал ясен весь их хитрый план, записанный в тетради Чугуна. Они собирались выманить его наружу, на свет и уже там разделаться с ним. Сделать это, когда он меньше всего будет этого ожидать. Что и говорить, ловко придумано. Вместе с разгадкой их замысла к Глухарю пришло и понимание другого: пока он внутри бункера, он в безопасности. Глухарю вдруг стало очень жарко, а потом так же внезапно нестерпимо холодно. В голове сразу зашумело, но сознание осталось таким же ясным: чтобы спастись самому и, в свою очередь, расправиться с врагами, со всеми разом, он не должен позволить им выбраться из бункера наружу. Как только он это понял, сразу пришло успокоение. Шум в голове затих, а по телу разлилось приятное согревающее тепло. Выручивший его туман стал вполне осязаемым, и Глухарь блаженно повалился на него, как на перину. Но тут вновь заговорил Чугун, и все блаженство вместе с туманом разом исчезло. Как же Глухарь ненавидел этого выскочку.
– Порядок следования такой: Гиря и Злой впереди, за ними Глухарь, Фагот и Жила. Мы с майором замыкающие. Всем ясно?
Глухарь мысленно усмехнулся. Чугун поставил его в середину группы – вроде бы самое безопасное место во время движения, а на самом деле, чтобы держать его под конвоем, в окружении своих прихвостней. Глухарь не стал спорить и закупаться. В его положении это было бесполезно. К тому же теперь он знал: туман не оставит его и в нужный момент обязательно даст необходимую подсказку.
А вот его врагам: Чугуну, ведьме-врачихе и примкнувшим к ним Гире, Злому, Фаготу и Жиле явно было не по себе. Они боялись бункера и обитающей в нем грозной силы, которая теперь наполняла Глухаря. Он пока только прикоснулся к ней, но этого прикосновения хватило, чтобы почувствовать: настанет момент, и он сольется с этой силой в одно целое.
Выстроившись в определенном Чугуном порядке, они двинулись вперед, точнее назад, к воротам, которые до этого не смогли найти Фагот и Жила. У Гири, идущего в авангарде колонны, тряслись руки от страха. Луч его фонаря постоянно метался от одной стены к другой. И все-таки ожидающий их впереди сюрприз первым заметил не он и даже не самозваный следопыт Злой, а идущий за ними Глухарь. Своими новыми глазами он видел далеко вперед. Теперь он мог заглянуть даже туда, куда не проникали лучи фонарей, и за очередным поворотом тоннеля ему открылась невиданная картина. В центре прохода стоял металлический треножник, и не просто треножник, а штатив для закрепленной на нем «сотки» «АК», калибра 7,62 мм. Еще два таких же автомата крепились на штативах поменьше, которые были прикручены к боковым стенам. Приглядевшись внимательнее, Глухарь понял, что немного ошибся. Штативы, или, скорее, кронштейны, никто не прикручивал к стенам, они как будто «выросли» из бетона. Четвертый автомат крепился на потолке. Его опорный кронштейн торчал между электрическими кабелями. Стволы всех четырех автоматов были направлены навстречу приближающейся колонне, но Глухаря это нисколько не испугало. То, что было плохо для его врагов, сулило спасение для него.
– Это еще что? – послышался впереди настороженный голос Гири, когда до входных ворот, по прикидкам Дмитрия, осталось пятнадцать-двадцать метров. – Откуда…
Больше Гиря ничего не успел сказать. В черном зеве тоннеля вспыхнули четыре языка пламени, и его слова потонули в грохоте автоматных очередей. Звук выстрелов, свист пуль, треск рикошетов о бетонный пол и стены тоннеля слились в один незатихающий раскат грома.
У Дмитрия оборвалось сердце. В узком тоннеле четыре автоматчика выкосят всю группу за считаные секунды. «Но откуда они там взялись?!» Мысль была глупой. Сейчас это не имело значения. Нужно было спасать группу и выживать самому.
– Назад!!! – во всю мощь своих легких закричал Дмитрий. – Все назад!!!
Его не слышали. Злой и Глухарь застыли как вкопанные. Фагот неуклюже затоптался на месте. Жила в панике метнулся влево, затем так же резко вправо и, уже совсем потеряв голову, бросился прямо на автоматные вспышки. А Гиря, оказавшийся ближе всех к изрыгающим огонь и свинец автоматам, тяжело осел на пол. «Ранен? Убит?!»
