И хотя Фагот давно уже настороженно наблюдал за своими товарищами (бывшими товарищами!), сейчас почувствовал искреннюю признательность бункеру за своевременное предупреждение. Чугун подал знак остальным, и все разошлись вокруг, делая вид, что что-то сосредоточенно ищут на погрузочной площадке перед лифтовой шахтой. При этом лейтенант что-то сказал, но Фагот не разобрал слов. Он давно уже ничего не слышал, кроме ведущего его голоса. Чугун с Жилой сдвинулись вправо, Злой в противоположную сторону. Фагот понял: его зажимают в кольцо.
«Приготовься! Пора сделать выбор!» – раздалось в голове.
Выбор? Какой выбор? Фагот ничего не понял, но послушно отступил к стене, чтобы никто не смог зайти к нему за спину, и незаметно сдвинул флажок предохранителя, переведя оружие в режим автоматического огня. Ему не хотелось стрелять в людей, с которыми прежде ходил под пули, которые прикрывали его от огня противника, так же как и он, в свою очередь, прикрывал их. Но если до этого дойдет, если они попытаются… Фагот не представлял себе, что именно собираются предпринять против него бывшие друзья, но твердо знал, что будет отчаянно бороться за свою жизнь. И если ради этого придется кого-то убить, он перед этим не остановится.
Врачиха о чем-то заспорила с лейтенантом. Скорее всего, эти двое просто имитировали спор, чтобы отвлечь его внимание. И это у них почти получилось. Но тут в мозгу Фагота полыхнула предупредительная вспышка. Полыхнула настолько сильно, что от нее загорелась передняя стенка лифтовой шахты. Все, кто находился на площадке перед лифтом, жутко перепугались. Фагот тоже испугался. Сорвавшись с места, он бросился в темноту, где не было ни огня, ни приговоривших его к закланию бывших товарищей. Не думая ни о чем, он мчался по черному тоннелю и неминуемо заблудился бы и сгинул в темноте, если бы голос не остановил его.
«Стой!» – повелительно грянуло из темноты.
Фагот повиновался. Это произошло еще до того, как смысл полученного приказа дошел до него. Его ноги вдруг стали невероятно тяжелыми, так что он не мог больше сделать ни шага, а чернота впереди – плотной и вязкой, как густое желе, так что Фагот на секунду почувствовал себя мухой, приклеившейся к полоске липкой бумаги. Но когда он, следуя приказу голоса, повернул назад, и липкое желе, и тяжесть в ногах сразу исчезли. Фагот понял, что голос не оставит его. И когда в голове прозвучало: «Иди ко мне!» – его губы расплылись в благодарной улыбке.
Направление указывал зеленый свет, ярким маяком горящий в глубине тоннеля. Сразу отпали сомнения. Все стало ясно и понятно. Голова прочистилась, и Фагот уверенно зашагал к свету. Скоро он увидит голос. Увидит того, кто заботился о нем, кто спас от лживых безжалостных друзей, которым он так доверял, кто не позволил заблудиться в темноте и направил к свету. Зеленое сияние впереди приятно согревало лицо и шею, словно Фагот вдруг оказался не в темноте подземелья, а под жарким летним солнцем. Похожее ощущение он испытывал, когда подаренный бункером автомат впервые заговорил с ним. Фагот опустил глаза к автомату, который по-прежнему крепко держал в руках, и сразу услышал повелительное:
«Сконцентрируйся! Иди ко мне!»
Он поспешно поднял глаза к свету, чтобы не злить голос. Что-то подсказывало, что этого делать ни в коем случае нельзя. Но он и не собирался противиться приказам. Только оказавшись перед сияющим пятном, которое почему-то не освещало окружающую темноту, а, наоборот, делало границу между светом и тьмой еще более контрастной, и, ощутив на коже лица обжигающее жжение, Фагот на мгновение замешкался. Но голос приказал:
«Иди!»
И он решительно шагнул в пышущий жаром сияющий круг.
На мгновение уши заложило от оглушительного треска, словно одновременно разбились тысячи зеркал. Фагот даже втянул голову в плечи и зажмурил глаза, чтобы не пораниться разлетающимися осколками, а когда открыл их, оказался в необычном овальном или даже круглом зале, стены, пол и потолок которого состояли из сплетения огромных сияющих ламп, заливающих все вокруг нежно-зеленым светом. Больше всего это походило на спутанный клубок гигантской елочной гирлянды, внутри которого он каким-то непостижимым образом оказался. Но, приглядевшись внимательнее, Фагот понят: то, что он видит перед собой, – вовсе не лампы. Его окружали перекрученные, а то и завязанные в узлы железнодорожные рельсы и шпалы, каждая из которых действительно светилась подобно ртутной лампе. Наверное, так должно светиться железнодорожное полотно после сильнейшего радиоактивного заражения.
Фаготу вдруг стало не по себе, живот скрутило узлом. А переплетения светящихся рельсов и шпал по ассоциативности восприятия представились гигантским кишечником проглотившего его исполинского чудовища. Нарисованная в мозгу картина оказалась настолько реалистичной, что Фагот даже разглядел выступившие на стенках кишечника переливающиеся капли пищеварительного сока. В следующую секунду он с кашлем выблевал себе на грудь и на ноги содержимое собственного полупустого желудка. А потом случилось такое, что Фагот разом забыл и об испачканной одежде, и о растекающейся по груди отвратительно воняющей массе. «Капли» на рельсах зашевелились, и к нему со всех сторон потянулись жуткие уродливые существа с голой, лоснящейся от слизи кожей. Струящийся отовсюду зеленый свет отражался от движущихся блестящих тел, отчего казалось, что их покрытая липкой слизью гладкая кожа тоже светится, как рельсы и шпалы. Хотя, возможно, именно так и было. И только черные щелевидные глаза существ, выглядящие, как рваные дыры на вытянутых мордах, вообще не отражали свет. Да и были ли они глазами? Что, если за ними пустота, а сами сползающиеся твари – такие же пустые, выпотрошенные оболочки? Фагот этого не знал и не хотел узнавать. Он хотел только одного – снова услышать спасительный голос. И он его услышал.
«Ты заслужил награду. Прими ее», – раздалось в голове.
Твари тем временем подбирались к нему все ближе и ближе. Если это и была обещанная ему награда, то он ее не хотел.
«Хочешь, – возразил голос. – Тебя ждет вечная жизнь. Прими ее».
Нет! Фагот попробовал бежать, но ноги не двигались. Они словно приросли к полу, вернее, увязли в переплетениях рельсов, словно те были вязкой смолой или болотной жижей. И только сползающиеся склизкие создания передвигались по ним совершенно свободно.
Автомат! Да, подаренный бункером автомат сумеет его защитить! Фагот вскинул оружие и, направив его в гущу надвигающихся тел, нажал на спуск… Ничего. Спусковой крючок даже не сдвинулся с места. Он словно сросся с автоматом и спусковой скобой. Нет, это пальцы потеряли способность сгибаться! Фагот с ужасом увидел, как бесполезное оружие вывалилось из его онемевших рук, и он ничего не смог с этим поделать. Автомат лежал рядом, буквально под ногами, но нагнуться и поднять его не было никакой возможности. А подбирающиеся твари неумолимо приближались.
Внезапно из гущи уродливых тел вынырнуло еще одно – самое отвратительное, напоминающее опутанного щупальцами жирного слизня. Оно скользнуло вперед и оказалось прямо перед лицом Фагота. А он… он вдруг увидел, как его руки тянутся к этой колышущейся массе, причем сам он их совершенно не чувствовал. Фагот с ужасом понял, что не только не в состоянии управлять собственным телом, но даже не ощущает его. Словно его тело и разум оказались оторванными друг от друга.
«Ты станешь вечностью», – голос изменился. Теперь он больше напоминал шипение.
Из узла шевелящихся щупалец высунулось еще одно с отверстием или разинутой пастью на конце.
«Становис-сь!»
Пасть на конце щупальца раскрылась еще шире, превратившись в воронку с неровными шевелящимися краями. Она качнулась вперед и присосалась к лицу Фагота. Он закричал, но не услышал собственного крика, только свист, от которого заложило уши. А потом увидел самого себя, опутанного присосавшимися щупальцами. По ним, как по шлангам, к нему в голову, грудь, живот, ноги и руки закачивалась светящаяся зеленая жижа. Или это была кровь слизня?… Или ядовитый пищеварительный сок? Под действием закачиваемого яда его туловище начало раздуваться, а руки и ноги, наоборот, вытягиваться и удлиняться. Растущему телу стало тесно под одеждой, и армейская форма треснула, а затем и распалась в клочья, словно лист размокшей бумаги. Под расползающимися лохмотьями показалась новорожденная кожа. Она оказалась такой же гладкой и блестящей, как у сползшихся со всех сторон жутких существ, и так же лоснилась от слизи. Но этого Фагот уже не увидел. За мгновение до того, как его армейский десантный комбинезон распался на куски, все вокруг заполнилось густым непроглядным туманом. Мгла полыхнула ослепительно яркой зеленой вспышкой, за которой наступила полная темнота.
