рождении.
Мичурина глубоко возмущал такой генетический фетишизм. Теория Вейсмана, как и теория Менделя, была органически враждебна Мичурину, последовательному дарвинисту.
Посрамление «вейсманизма» он считал своим кровным делом. Для этого он предпринял совсем уже необыкновенный, смелый опыт.
С 1910 по 1915 год, в продолжение пяти лет подряд, Мичурин впрыскивал четырнадцатипроцентный раствор сахара в стволик молодого гибрида, полученного им от скрещивания американского сорта груши Айдэхо с русской грушей Царская.
— Не жалко вам сахар переводить, Иван Владимирович, — полуукоризненно, полушутливо опрашивала его ближайшая, верная помощница семьи — сестра жены Анастасия Васильевна. — Ну-ка, что придумали: под кору, в дерево сахар вгоняете…
А Мичурин справедливо полагал, что введение сахара в сокопроводящие сосуды гибрида не должно остаться безрезультатным.
Предположения его сбылись. Плоды, полученные от гибрида в 1915 году, оказались такими сладкими, такой исключительной сахаристости, что не пришлось долго ломать голову над его названием.
Мичурин назвал этот гибрид Суррогат сахара. Но это было только первой частью задуманного.
Гибрид Суррогат сахара пошел в обычное размножение, то-есть вегетативным путем, путем прививки. Но наряду с этим Иван Владимирович высевал и семена его. Когда сеянцы второй генерации заплодоносили, то оказалось, что и они сохранили ценные качества гибрида.
Вейсман был опровергнут. Качество высокой сахаристости, искусственно созданное у груши руками и мыслью Мичурина, передалось по наследству, оказалось устойчивым, закрепленным. Была, таким образом, доказана возможность передачи в потомстве свойств и черт, приобретенных биологической особью в течение ее онтогенезиса, за время ее личной, индивидуальной жизни.
Вновь и вновь находил Мичурин подтверждение своей мысли, что молодое гибридное растение — сеянец — это есть как бы подобие воска или тончайшей по качествам глины, из которой он, как художник- скульптор, может лепить задуманные им новые прекрасные формы.
Все разнообразнее становились приемы его экспериментирования над гибридами.
Не говоря уже о многочисленных гибридных сортах яблони, Мичурин имел к этому времени три великолепных сорта груши: Бере зимняя, Толстобежка и Русский Эсперен. Бере зимняя и Толстобежка были получены им от оплодотворения цветов дикой уссурийской груши пыльцой южной груши Бере-рояль, а Русский Эсперен — от южного сорта Бергамот Эсперена, опыленного пыльцой дикой уссурийской.
Здесь уже торжествовал метод скрещивания географически отдаленных производителей: дикая уссурийская груша с Дальнего Востока и Бере-рояль из Южной Франции. Этот метод с тех пор прочно вошел в науку и практику преобразования природы.
Блистательным подтверждением теории отдаленного- скрещивания был особо замечательный крупноягодный сорт винограда Русский конкорд — гибрид дикого уссурийского винограда и американского культурного сорта Конкорд, зацветший и принесший урожай в 1910 году.
О правильности найденного, наконец, Мичуриным селекционного пути — пути гибридизации, говорили и его замечательные черешни и вишни.
Американскую пенсильванскую вишню он скрестил со степной дикой русской и получил в 1912 году сорт Идеал. А еще в 1902 году от скрещивания Морели ранней с диким горным персиком Давида (Amygdalus Davidiana) получил вишню Миндальную.
Плодоносили уже к этому времени в саду Мичурина и отлично прижившиеся в козловском климате три дальневосточных сестры-актинидии: Аргута, Коломикта и Полигама.
Только в мичуринском саду всесторонне испытывались эти диковинные растения, исключительные детища Тихоокеанского побережья. Ни в одном плодовом питомнике тогдашней России не были известны эти замечательные ягоды.
Исчерпывающе ознакомившись со всей имевшейся научной литературой об актинидиях, освоив ее и в экспериментальном своем саду, Иван Владимирович написал о ней следующее заключение:
«…можно с уверенностью в безошибочности предположить, что в будущем актинидия у нас займет одно из перворазрядных мест в числе плодовых растений нашего края, способных по качествам своих плодов совершенно вытеснить виноград, не только заменяя его во всех видах употребления его ягод, но и далеко превосходя его качеством своих плодов, устойчивостью к различным болезням и вредителям и способностью поздним цветением избегать повреждений от… морозов.
…еще успешнее вышло бы дело, если бы в нашей местности произвести скрещивание двух видов актинидии и из полученных гибридных семян воспитывать сеянцы, которые, в силу поколебленной видовой устойчивости, гораздо легче приспособились бы к новым условиям — существования, да и дали бы большее количество разнообразных сортов»[41].
Так высоко оценив актинидию, Мичурин уже не жалеет ни сил, ни времени для быстрейшего введения ее в культуру садов родной страны.
Он ставит задачей полностью исследовать все ее экологические и ботанические особенности. Он пропагандирует актинидию среди садоводов, и все его дневники 1913, 1914 и 1915 годов пестрят заметками об актинидиях, любовными и заботливыми, как всегда, когда Мичурин помогает рождению нового культурного растения.
Вот запись 3 апреля 1914 года:
«Молодые листья (актинидии) хинензис… отличаются от А. аргута и А. коломикта более толстыми листовыми пластинками и их черешками; листья очень морщинистые, густо покрыты волосками короткими, беловатого цвета зеленые побеги и листовые черешки очень толстые и густо покрыты длинными беловатыми, местами с розовым оттенком, волосками. Форма молодых листьев, выросших несколько более серебряного рубля, несколько овальная; листья чрезвычайно похожи на молодые листья нашего лесного ореха, зубчики игловидные редко расставлены между собой (на 2 миллиметра), одиночные»[42].
Сколько наблюдательности, точности, зоркости вложено в эти строки, написанные уже почти шестидесятилетним исследователем! Можно почти воочию представить облик диковинного растения всем, кто его никогда не видел.
«17 августа сняты последние три плода А. коломикта и снята фотография. Упал первый плод Бельфлера… Плоды актинидии были зеленые с зачатками прозрачности, но семечки уже вполне зрелые, темного цвета»[43].
Сколь ни важно для Мичурина это огромное событие в его творческой деятельности — падение на землю светки первого плода с лучшего гибрида, — все же он в первую очередь записывает то, что относится к новопришелице — актинидии.
А падение первого плода Бельфлера, гибрида между крохотной полудикой Китайкой и крупноплодным Бельфлером желтым, можно было бы приравнять в этот час почти что к падению знаменитого ньютоновского яблока.
Как говорят, Ньютон, будто бы увидев упавшее яблоко (и, разумеется, не задумываясь над его сортом), открыл закон всемирного тяготения. Мичурин, подняв с земли этот первый упавший плод Бельфлера, окончательно удостоверился в том, что человек может управлять природой. Одно открытие стоит другого!
XIV. ВЕЛИКИЙ ПОВОРОТ ИСТОРИИ
Разразилась новая война, мировая империалистическая война 1914 года. Это была уже третья война на памяти шестидесятилетнего Мичурина — после Балканской 1877 года и Японской 1904–1905 годов. Вооруженная до зубов Германия объявила войну России, и почти все мужское население русской земли было двинуто на поля сражений.
Мичурину некого было провожать на войну, но он с грустью и волнением смотрел, как покидают деревни крестьяне всех возрастов — от бородачей до безусых юнцов, как пустеют и осыпаются неубранные
