успокоил скакуна. Затем отставной сержант с откровенным недоверием оглядел щуплую фигуру графа, бросил взгляд на Жака, который, повернувшись на скамейке, приоткрыв рот, сверху наблюдал за всем происходящим. Затем без всякого смущения, веско, чуть грубовато, уставился на мадемуазель Роган. Смотрел долго, пока та не закраснелась, поджала губы и не отвернула лицо.
– С такими бойцами вы надеетесь прорваться через выставленные заслоны, господин Сен-Жермен? – он прищурился.
– Да, сударь, – ответил граф, – хотя это будет непросто.
– Я старый солдат, господин Сен-Жермен. Поверьте моему опыту, для этого вам понадобится отличный стрелок и мастер фехтования?
– Вполне может быть, сударь, – согласился граф.
– Вы надеетесь на вашего друга в Шалоне?
– Да.
– Но, господин Сен-Жермен, он же простой аптекарь. И, хотя по виду является последователем Руссо, но в бою от него никакого толку.
– Вынужден согласиться…
– Позвольте предложить вам и вашей даме свою помощь.
– Послушайте, мой юный друг – я могу вас так называть, ведь вы, согласитесь, очень молоды по сравнению со мной?
Сержант кивнул.
– Так вот, мой юный друг, эта молодая дама моя хорошая знакомая. Не более того. Мой долг позаботиться о её безопасности. Вот ещё что, я прибыл в Париж открыть глаза неким особам, что положение критическое и дальше так продолжаться не может. Меня не пугает слово 'конституция', я слишком много видел, чтобы полностью доверять печатному слову. Но республика – это слишком! Здесь я решительно возражаю! Это – хаос, кровь, одичание. Против этого я и хотел предостеречь некоторых высокопоставленных особ. Однако меня начали подозревать в низменных целях, хотя я для себя ничего не просил. В настоящее время со мной сводят личные счеты.
– Кто? – коротко поинтересовался Массена.
– Министр Морепа и начальник полиции Тиру-де-Крон.
– Тогда тем более я с вами! – заявил Массена. – Мне достаточно и этих монет. А насчет республики? Это не мое солдатское дело. Конечно, как же без короля… Кто-то же должен командовать, отдавать приказы. Я только против аристократов и попов, которые вообразили, что они соль земли, а сами ничего не умеют, портят девушек и обворовывают государя. Вот с этими я бы хотел разобраться в первую очередь.
– Хорошо, я согласен, – неожиданно заявил Сен-Жермен, – если не будет возражать мадемуазель Роган.
– Я не против, – смутившись сказала Жанна.
– Итак, присоединяйтесь к нам, господин Массена, – Сен-Жермен пригласил Андре в салон. – Смелее, смелее. Посмотрим, чему вас научили в армии и так ли славен в деле храбрый французский солдат, а насчет награды не беспокойтесь. В щедрости никакому Морепа меня не перещеголять, – он неожиданно рассмеялся. – Только учтите, ваш друг Жак тоже сватался к мадемуазель Роган!
– Ваша светлость! – воскликнула Жанна. – Мне и в голову никогда не приходило принять подобное предложение.
– Конечно, – подал сверху голос Шамсолла, – матмуазель Роган потавай храбрый французский солдат. Такой, как госпотин Массена.
– Буду рад услужить вам, мадемуазель, – невозмутимо ответил Массена и, сойдя с коня, поклонился Жанне.
– Вы очень великодушны, – тихо ответила великовозрастная девица.
– Тогда в путь, – граф похлопал в ладони. – Далеко ли до Шалона?
– Час пути. До города мы доберемся, но выехать из него будет непросто.
– Что ж, придется, господин Массена, вам побыть некоторое время аристократом. Каким желаете – английским баронетом или русским графом? У меня есть выписанные разрешения на пересечение границы и на того и на другого.
– Какой из меня баронет, тем более русский граф!
– Тогда, возможно, кавалер де Пейрак? Этот титул вас, поклонника Руссо, устроит? А вам, мадемуазель Роган, придется исполнить роль его супруги. – Он внимательно осмотрел Массена, потом добавил. – Думаю, выходной сюртук Жака вам подойдет. Вы оба ребята статные, грудь колесом. Мне же придется на время стать вашим лакеем, барон.
До самого Шалона они провели время в разговорах. За это время Массена поведал свою историю. Воспитания у него не было, не умел он ни читать, ни писать. Отца потерял рано, жить его определили у родственников, которые без конца издевались над сиротой – графу вспомнились парижские подмастерья Жером и Левелье, безжалостно лупившие кошек. В тринадцать лет Андре сбежал от тетки, поступил на торговое судно юнгой. Четыре года плавал, потом завербовался в солдаты. Четырнадцать лет тянул лямку – достаточный срок, чтобы понять, что сыну мелкого торговца не на что рассчитывать в королевской армии. Ушел в отставку. Теперь мечтает жениться, заняться какой-нибудь торговлей.
О чем он ещё мог мечтать?
– О многом, сударь, о многом, – граф Сен-Жермен погрозил ему пальцем. – Рад сообщить, что очень скоро вы получите чин бригадного генерала, ещё через полгода получите звание дивизионного, если повезет, то станете маршалом Франции. Вы мне не верите? Но это правда. Вам придется испытать великие победы и горечь поражений. Подумайте ещё раз, стоит ли в виду таких перспектив связывать свою судьбу с подобным чудаком, как я, с девицей Жанной Роган, не имеющей ни единого су за душой, с нехристем Жаком?..
– Я дал слово, – хрипло ответил Массена.
– Что ж, ответ, достойный будущего маршала Франции. Вам придется повторить их в зрелом возрасте, после героических лет, когда вас попытаются унизить, но и презрение новых властей, и загубленную карьеру вы переживете стойко.
– Удачи, господин Массена, – подала голос мадемуазель Жанна. – Я уверена, если его светлость напророчил вам славное будущее, значит, так тому и быть. Я буду следить за вашими успехами. Чем мне ещё заняться? Если позволите, я как-нибудь напишу вам письмо, мне тоже будет отдушина. Нет, я не смею жаловаться… Моя госпожа – добрая женщина, но у неё есть семья. У неё есть супруг, пусть какой никакой, таскающийся по певичкам и проигрывающий семейное состояние, но все же мужчина. У неё есть дети, – она вздохнула. – У меня нет ничего. Все на мне чужое: платье сшито на деньги графини, этот плащ подарила мне мадам Бартини. Нет своего угла, семьи. И не будет. Графиня обещала выдать меня замуж, дать приличное приданное. Ведь мне тридцать три. Но это был её выбор, господин Массена. Не мой… Мне сосватали лакея хозяина. Это самый мерзкий тип, каких я встречала, он щиплется в темных углах. Когда я услышала новость, что господа желают облагодетельствовать меня подобным образом, я расплакалась. Госпожа даже испугалась и сказала, что раз я так переживаю, она не будет настаивать на этом браке. Куда мне пойти? Выйти за этого нехристя Жака, который неизвестно, какому богу молится. Он – добрый малый, но маленько не в себе. Больше всего на свете его занимают цифры, меня – нет. И не в укор вам будет сказано, ваша светлость, ни кола, ни двора у него тоже нет. Как я буду с детьми мыкаться. Вот и приходится жить у графини. Кому я нужна без приданного.
– Мне, – неожиданно заявил Массена.
– И мне, – подал голос с козел Жак-Шамсолла.
Все засмеялись, мадемуазель Роган необыкновенно порозовела, а граф, довольный, сказал:
– Вот видите, милая Жанна, сколько у вас сразу женихов объявилось.
– Тогда я выбираю господину Массена, только это все слова. Он сам гол, как сокол. Где мы будем жить с ним?
– Если мы благополучно переберемся через границу, я обещаю устроить вам небольшое приданное. На маленькую лавчонку в пригороде Парижа хватит. Так что, по рукам, господин Массена?
– Я – с удовольствием! – заявил тот. – Вы, Жанна, не беспокойтесь, я не мот, не бабник. Мне бы только птицу-удачу ухватить за хвост, тогда и Массена выбьется в люди.
