предложить.
– Но так оно и есть. Это вполне обычная секретарская работа. Мне будут диктовать, я буду записывать.
Меня словно молнией ударило. Я на мгновение потерял дар речи. Джонатан Уиздом удивленно смотрел на меня. Я вынужден был подняться со стула. Подошел поближе к молодому человеку, взялся за спинку.
– Граф Сен-Жермен, этот чудо-человек, решил порадовать человечество воспоминаниями? – тихо спросил я.
Молодой человек медленно поднял голову. Взгляд его остекленился, он вконец растерялся.
– Тогда мне ничего не остается, как только воззвать к вашему благоразумию, – сказал я.
– Простите, господин Ф. – ответил он. – Я ничего не понимаю.
– Скоро поймете. – отозвался я. – Вы, покинув отель, куда собственно направлялись?
– Приобрести кое-какие мелочи в дорогу…
– Как скоро вас ждет граф?
– Мы не договаривались о сроке. Понимаете ли, я в первый раз в Париже…
– Понятно, вам хотелось прогуляться, посмотреть город.
Уиздом кивнул. Рыжая прядь упала ему на лоб.
– Что ж, Париж достоин обедни, но я предлагаю вам более увлекательное путешествие. В мой особняк. Я покажу вам кое-что любопытное о графе Сен-Жермене. О-о, не беспокойтесь, в этих бумагах нет ничего, порочащего его честь. Если вы решились вступить на территорию тайны, то, полагаю, вам будет полезно познакомиться с некоторыми документами, отражающими путь этого загадочного сновидца.
Уиздом сидел и время от времени помаргивал. Смотрел на меня и не видел. Сердце у меня едва билось, сейчас решалась моя судьба. Не считайте меня за знатока мистики, в этом смысле я тоже был новобранец, но в тот момент мне отчетливо открылось, что именно теперь где-то там, на небесах, решают – открыть мне калитку в заповедное, скрытое от людских глаз королевство, допустить ли туда человека, всю жизнь не знающего покоя, выслеживающего, догоняющего, отлавливающего других, или наглухо захлопнуть её. Перед самым носом…
– Если это не займет много времени, я не против… – робко сказал мой юный друг.
Глава 5
Расположились мы в библиотеке. Вид перегруженных полок, обилие книг на моем столе, свисающих между страниц закладок произвели на Уиздома благоприятное впечатление. Он заметно успокоился. Тогда- то я и признался, что не было никакого анонимного доноса, что арест – это не более, чем розыгрыш, на который я вынужден был пойти, чтобы утолить давнее любопытство, которое испытывал к такой неуловимой персоне как Сен-Жермену.
Он тут же решительно поднялся со стула.
– Ступайте, ступайте, – одобрительно покивал я и достал из конторки две туго набитые папки. – Вот здесь, в этих досье, собраны документы, которые свидетельствуют, что интересующий нас человек прожил по моим приблизительным подсчетам не менее, – я поднял указательный палец и внушительно договорил, – ста тридцати лет…
Эх, молодость, молодость! Он тут же сглотнул наживку, помявшись у порога, сел на прежнее место, настороженно глянул на меня. Потом наконец спросил.
– Но полицейский участок, эти люди с лицами и ухватками наемных убийц, которые, угрожая смертью, доставили меня в ваш так называемый департамент?..
– Ах, Джонатан, деньги – великая сила. Неужели у вас в Англии нет ни одного продажного полицейского? К тому же я действительно совсем недавно занимал очень высокое положение в правительстве, у меня много знакомых, и ещё больше золотых монет. Их звон мертвого разбудит. Так что, как только граф Сен-Жермен сообщил мне, что ждет человека из Англии, я решил любым способом заполучить вас к себе.
– То есть, – опешил Уиздом, – граф сам сообщил вам о моем приезде?
– Да. Однако более ничего не сказал! Это у него в привычках. Он, сколько я помню, всегда появляется, как дождь на голову, и также внезапно исчезает. Наш общий друг любит напустить туману. Только вот в чем загвоздка – от всего в этой жизни устаешь, даже от собственной таинственности. Годы идут, в нынешнем Париже я могу по пальцам перечесть тех, кто когда-то дружил с ним, встречался или просто имел честь видеть и слышать чудо-человека. Все, кто его окружал, ушли в мир иной. Один, как перст. Зачем?..
Я замолчал.
Загрустил и Уиздом, повесил рыжеволосую голову, задумался.
– Я не могу назвать себя его другом или хорошим знакомым. В ту пору, когда я ещё был в вашем возрасте, Джонатан, мне посчастливилось встречать его в обществе. Должен признаться, он не произвел на меня сильного впечатления. Долголетие, эликсир жизни, неисчислимые таланты, многознание и многовидение, которыми он якобы обладал, меня не занимали. Насчет состояния мне грех было жаловаться, отец оставил мне древнее имя и, отслужив долгий срок в Парижском парламенте, порядочное состояние. Мы не из каких-то там скороспелых 'дворян мантии' или 'дворян колокольни'.[137] Я служил в королевской конной полиции. Мы несли охранную службу во дворце. То есть, на виду у власти. Это давало определенные преимущества. Сверстники уже тогда косо поглядывали на меня. Этим жуирам и rakes в голову не приходило, что служба – это нечто большее, чем скука, бездарные начальники, вылизывание высокопоставленных задниц, красивый мундир и как приложение к мундиру бесконечные амурные похождения. Для меня служба была призванием. Вы испытываете удовольствие от общения с книгами?
Молодой человек кивнул.
– Вот и я испытывал радость, когда мне удавалось отлично выполнить то или иное поручение. Но вернемся к Сен-Жермену. Я не особенно доверял слухам о чудо-человеке, как называли его поклонницы. Их, обожательниц Сен-Жермена, в Париже было просто не перечесть, его портретами на улицах в разнос торговали. Однако то, что это человек неординарный, у меня сомнений не вызывало. Перед самым мятежом в восемьдесят девятом году мне было приказано задержать его и доставить к первому министру графу Морепа. Наш мистик ушел у меня буквально из-под носа. Как ему удалось преодолеть кордоны и добраться до границы, до сих пор ума не приложу. Одним словом, на меня свалили все грехи и скорехонько выперли в отставку. Это был страшный удар. Старый режим расправлялся с самыми верными слугами, и в угоду кому? Графу Морепа, который ни разу палец о палец не ударил для спасения королевской семьи. Как только горлопаны из Национального собрания начали брать верх, первый министр укрылся в своем поместье. Наверное, решил переждать бурю. Он умирал тяжело. Неожиданно вспомнил обо мне, вызвал в свое имение и буквально принялся умолять, чтобы я отыскал нашего графа и привез к нему. Он вылечит – эти слова отставной министр твердил уже не в силах встать с постели. 'Он непременно вылечит!..' Морепа передал мне бумаги, которые по его указанию собирались об этом фантастическом человеке. Сен-Жермена я не нашел и, признаюсь, с той поры ни разу не встречал этого таинственного человека. До самых этих дней, когда неожиданно столкнулся с ним в Париже. Поймите мое состояние.
Я был не в состоянии совладать с голосом. Встал, прошелся по библиотеке, затем продолжил.
– Нос к носу столкнуться с человеком, который давным-давно не существует на свете! Его два раза официально похоронили – вот выписки! Черт с ними, с выписками! В случае нужды я могу подготовить какой угодно документ, в чем угодно удостоверяющий. Не-ет, согласно физических законов, смысла жизни, он должен, по крайней мере, уже полвека прозябать в могиле. И после этого его постоянно видят то там, то тут. То он появляется в Вене, то присутствует на съезде вольных каменщиков в Париже, то устраивает делишки в Голландии. Пусть даже большая часть этих свидетельств откровенное вранье, но о встречах с ним я слышал от вполне приличных людей, которым нет нужды лгать. Наоборот, некоторые из них даже стесняются упоминать об этих встречах, они полагают, что это грозит их репутации, но истина в конце концов торжествует. Надеюсь, имя мадам де Жанлис вам известно?
