— Когда мы встретимся, Эванс? Ну же?
…
— Послезавтра я лечу в Сидней, но могу прилететь пораньше…
— Да!
— Хм.
— Когда мы…
— Тише, Биргитта, я думаю.
…
— Ладно, Биргитта, слушай внимательно. Завтра в восемь вечера пойдешь по Дарлингхерст-роуд. Остановись по левую сторону, у бара «Голодный Джон». Увидишь черный «хольден» с затемненными стеклами. Если до полдевятого его там не будет, уходи. И позаботься о том, чтобы я видел твои волосы.
— В последний раз? Ну, как-то ночью Кристина мне неожиданно позвонила. Кажется, она была пьяной. За что-то ругала — не помню. Наверное, за то, что я разрушил ее жизнь. Ей частенько казалось, будто окружающие постоянно разрушают то, что ей удается создать.
— Знаешь, так бывает у девочек, которые росли одни, играя в куклы, — заметила Биргитта.
— Может быть. Но опять же, я не помню. Да я и сам, наверно, был не очень трезвый.
Харри приподнялся на локте и посмотрел на море. Волны вздымались, белая пена на мгновение повисала в воздухе и, сверкая на солнце битым стеклом, опадала на скалы близ Бонди-Бич.
— А потом я ее один раз видел. Она зашла навестить меня в больнице, тогда, после аварии. Когда я открыл глаза и увидел ее рядом с кроватью, бледную, почти прозрачную, то сначала подумал, что сплю. Она была такая красивая, как в первый день нашего знакомства.
Биргитта толкнула его в бок.
— Я что-то не то сказал? — спросил Харри.
— Нет-нет, продолжай, — хихикнула она и перевернулась на живот.
— Да что же это такое? Вообще-то, когда я рассказываю о своих прежних пассиях, тебе бы следовало хоть чуточку ревновать, а? А тебе, я смотрю, нравятся рассказы о моем бурном прошлом. Еще детали тебе подавай!
Биргитта посмотрела на него поверх солнечных очков.
— Мне приятно слышать, что у моего мачо-копа когда-то были чувства. Хотя все в прошлом.
— В прошлом? Что ты имеешь в виду?
— Этот твой выстраданный роман давно закончился, и сколько бы переживаний в нем ни было, волноваться уже незачем.
Харри покачал головой:
— Неправда. Ты сама знаешь.
— Ну да. Все в порядке, Харри. Сейчас все в порядке. На один миг вспыхнуло — и все прошло. Рассказывай дальше. Если подробности будут слишком мучительны, я скажу. Потом я все равно отыграюсь, когда буду рассказывать свою историю. — Она с довольным видом погрузилась в теплый песок. — Я хотела сказать, истории.
Харри смахнул песок у нее со спины.
— Ты уверена, что не обгоришь? Такое солнце, а кожа у тебя…
— Это вы натирали меня кремом, помните, господин Холе?
— Я подумал, что солнце сейчас активное. Ладно, проехали. Просто не хочу, чтобы ты обгорела.
Харри посмотрел на ее нежную кожу. Когда он попросил Биргитту об услуге, та согласилась сразу же, без колебаний.
— Расслабься, папочка, и рассказывай дальше.
Вентилятор не работал.
— Черт, снова-здорово! — Уодкинс попытался его крутить. Бесполезно. Кусок алюминия и дохлая электроника.
— Брось, Ларри, — проворчал Маккормак. — Пусть Лора принесет новый. Сейчас не до таких пустяков. Ларри?
Уодкинс раздраженно отложил вентилятор.
— Все готово, сэр. В том районе у нас будет три автомобиля. На мисс Энквист — радиопередатчик с микрофоном, чтобы мы в любой момент знали, где она и что происходит. По плану, она приведет его к себе домой, где будем ждать мы — Хоули, Лебье и я сам, соответственно — в шкафу в спальне, на балконе и рядом с домом. Если что-то произойдет в машине или они поедут не туда, три наших автомобиля последуют за ними.
— Тактика?
Юн поправил очки.
— Ее задача — заставить его проговориться об убийствах, сэр. Возможно, припугнуть, сказать, что Ингер Холтер рассказывала ей о его сексуальных наклонностях, а она расскажет полиции. Может, он скорее себя выдаст, если будет уверен, что ей не уйти.
— Когда вмешаемся мы?
— Как только запишем на пленку достаточно доказательств. В худшем случае — когда он нападет.
— Риск?
— Конечно, не без этого, но человека так сразу не задушишь. Мы с нее глаз не спустим.
— А если он вооружен?
Юн пожал плечами:
— Исходя из того, что нам о нем известно, вряд ли у него окажется оружие, сэр.
Маккормак встал и начал расхаживать по комнате, хотя свободного места было мало. Харри он напомнил старого толстого леопарда, которого он в детстве видел в зоопарке. Клетка была такой маленькой, что задние лапы у него еще шли в одну сторону, когда передние поворачивались в другую. Вперед-назад. Вперед-назад.
— А что, если он захочет секса до разговоров?
— Она откажется. Скажет, что передумала, что говорила так, только чтобы достать морфия.
— И позволит ему уйти?
— Мы бы не лезли в воду, если бы не были уверены, что сможем поймать рыбу, сэр.
Маккормак закусил верхнюю губу:
— А почему она вызвалась?
Стало тихо.
— Потому что не любит насильников и убийц, — ответил Харри после долгой паузы. — Особенно если они убивают ее знакомых.
— А еще?
Последовала еще более долгая пауза.
— Потому что я ее попросил, — наконец сказал Харри.
— Можно тебя побеспокоить, Юн?
Юн Суэ поднял взгляд от монитора и улыбнулся:
—
Харри сел в кресло. Прилежный китаец что-то печатал, одним глазом глядя на экран, а другим — на Харри.
— Никому не говори, Юн, но я не очень-то в это верю.
Юн перестал печатать.
— Я думаю, что Эванс Уайт — это ложный след, — продолжал Харри.
— Почему? — удивился Юн.
— Сложно объяснить, но кое-что не выходит у меня из головы. В больнице Эндрю пытался мне что-то сообщить. И еще раньше — тоже.
