простят. А если что, надеюсь, с Лерри договорюсь.
Где-то среди ночи я проснулась оттого, что кто-то настойчиво тряс меня за плечо.
— Свет, Свет, проснись! — лихорадочно шептал Норри.
— Что случилось? — рыкнула я спросонья. Биологические часы говорили, что время еще крайне позднее, точнее, очень раннее.
— Там кто-то нашу коноплю ворует! — всхлипнул Норри.
У каждого эльфа существует инстинкт сберечь и защитить конопляное поле. Узнав, что ушастые неровно дышат и трясутся над своими сельскохозяйственными угодьями, я долго смеялась. Но, основательно промучившись с братьями, восстанавливая нанесенный эльфийской казне ущерб, практически сроднилась с ныне засеянной культурой и теперь очень понимала лесных жителей.
Сон как рукой сняло. Я столько с Витькой и Норри работала, так старалась, и вот теперь какой-то гад посмел испортить плоды наших трудов? Какой-то камикадзе рискнул рвать МОЮ КОНОПЛЮ?! Не позволю!
— Пошли посмотрим! — прошипела я, подрываясь с земли и цепляя оружие. На всякий случай прихватила с собой и арбалет. Не мною замечено, что осторожные люди живут дольше.
Норри молча стоял рядом, нервно кусая губы. Такое чувство, что он уже был не рад, что привлек меня.
— А может, не надо? — вдруг пошел он на попятную. Видно, подумал, что эта затея ничем хорошим кончиться не может.
— Надо, Федя, надо! — процитировала я Шурика из «Операции „Ы“» и приказала: — Веди.
Брат вздохнул и со скорбным видом направился в центр поля. Метров через двадцать мы нарвались на злоумышленников.
Ими оказались урки. Семеро. Один, самый высокий и лохматый, с кольцом в ноздре, командовал процессом. Трое самых маленьких, в одних набедренных повязках, с деловым видом жали нашу коноплю и, складывая в небольшие снопики, грузили на своих более крупных собратьев. Причем делали это в середине поля, чтобы с окраин не сразу заметили. Ну, держитесь, прохвосты! Я вам сейчас устрою! Руки так и зачесались прогнать этих гавриков с наших территорий. У! Как я зла!
— Погнали! — скомандовала я, вскидывая арбалет и готовясь к атаке.
— Свет! Ты что?! — возмутился Норри.
— Ах да, ты прав, мы Вика забыли позвать, — согласилась я и мысленно крикнула Витьке: «Спасай, брат, терпим экономические убытки!»
«Что?! — мгновенно вынырнул из забытья кузен. — Свет, Норри, вы где? И какая экономика? Поле кругом!»
«Это наше поле и воруют!»
«Это кому же жить надоело?!» — возмутился брат.
«Уркам».
«Ждите, я сейчас!»
Через две минуты рядом с нами появился бодрый, свежий Вик с двумя катанами и арбалетом за плечом. Были бы у нас гранаты, он бы и их захватил. Рядом хмуро зевало наше основное психологическое оружие — Ладиина и сонно щурился чуть поодаль Кейси.
— Ну что? В атаку? — ухмыльнулся Вик.
— Ребята! Вы что?! — истерично выдохнул Норри. — Мы же поле испортим!
— Плевать! — решительно тряхнул головой лорд Венатор. — Зато этих гадов достанем! Или ты позволишь всяким гаврикам наши труды коммуниздить?! Пугнуть их однозначно нужно, чтобы впредь неповадно было.
— Тут где-то наш мобильный охранный отряд должен быть, — осторожно заметил принц. — Может, его вызвать?
— Однозначно! — согласился Вик. — Всех собирай, но и сам не плошай! Их всего семеро!
Норри вздохнул и закусил губу. Отчасти я его понимала. Навредить родным угодьям для него нечто сродни святотатству. Совершеннолетним считается эльфийский юноша, сумевший в одиночку взрастить и сохранить поле конопли, а потому повредить священному растению не просто дурной тон, но и страшная подлость по отношению к собратьям.
Вот уже пять сотен лет продолжается эта милая традиция. С того самого дня, когда правящая верхушка решила, что ушастым юношам на экзамене незачем тратить силы на выращивание деревьев и прочей флоры, если можно вложить их в выгодное дело. Так они сразу двух зайцев убили: и отроки экзамен на совершеннолетие сдают (каждый в отведенный ему год), и стабильная, ежегодная прибыль казне получается.
У основных потребителей конопли — орков и урков — тоже есть милые национальные традиции. Как мне уже рассказывал Оох-рам-Лукуш, у урков совершеннолетие признается тогда, когда кандидат в мужчины выкрадет этот самый урожай конопли у эльфов, а у орков мужчиной признается тот, кто отберет эту самую добычу у урков…
Но сегодня уркам не повезло! Нельзя воровать коноплю у дракона! Мы оглянулись и посмотрели на Норри.
— Ну что? — прошипел Вик. — Покажем лохматым обезьянам, как портить наше поле? Их всего лишь семеро!
В глазах эльфа зажегся священный огонек войны. Как будущий король, он не мог допустить порчу государственного достояния. А как дракон, вдвойне не мог простить посягательства на свои территории.
— Идем! — решительно прошипел он, поигрывая традиционной боевой палочкой лесного народа.
Я вскинула арбалет. Вик, ухмыльнувшись, пару раз крутанул в руке катану и, вложив ее в ножны, также остановился на арбалете. Ладиина сонно зевнула, Кейси же встряхнулся и, судя по всему, тоже приготовился к бою.
Увидев нас, урки вначале обалдели. Они даже жать от удивления перестали.
— Вы кто такие?! — рявкнул самый крупный и волосатый урк с кольцом в ноздре. Видно, их главарь.
Около него сразу нарисовалось трое плечистых урков (те, что таскали на плечах снопы). Мелкие особи в набедренных повязках и с серпами в руках также бросили свое занятие, подтянувшись к остальным.
— Хозяева поля! — рыкнул Норри, принимая на себя роль лидера переговоров.
— А-а-а, — протянули воры и, смерив его презрительным взглядом, продолжили свое занятие.
— А ну, руки прочь от нашей конопли! — не выдержала я.
— А ты еще кто? — фыркнул их главарь.
— Дракон в пальто! — огрызнулась я, вскидывая арбалет. — Убирайся, а то самое ценное у тебя отстрелю!
Урк пристально посмотрел на меня, особое внимание уделив готовому к полету болту. Остальные члены его команды уставились на нас тяжелым взглядом исподлобья.
— Да, — наконец вздохнул волосатый, — с твоим ростом ты можешь. Скажи одно: зачем тебе защищать ушастых?
— Я это поле садила.
— Вот как? С каких это пор перворожденные нанимают малолетних человеческих гастарбайтеров?
— Тебя сейчас не это должно волновать! — огрызнулся Вик, также наводя на него арбалет. Зная меткость кузена, я бы точно стала тревожиться. Вот братик запросто может промахнуться и попасть в самое ценное.
— Слышь, Ургай, — обратился к высокому стоящий рядом урк. — А блондинка с ними ничего. Можно дорого продать на невольничьем рынке или вождю подарить.
— Да и маленькая тоже симпатичная, худовата слегка, но и на нее найдутся любители, — согласился третий, стоящий по правую руку.
