дороги и подскочив к планшетной панели с указанием мест расположения всех родов войск, задействованных в обороне столицы, мельком окинул её взглядом. Нашёл глазами место прорыва. После чего, обернувшись на девяносто градусов, обратился к рядом стоящему майору, — Кто прикрывает восьмой восточный сектор?
— Батарея майора Неверова, товарищ генерал! — доложил майор.
— Приказываю майору, срочно накрыть весь район в радиусе километра! — рубанул Овчаренко.
— Есть! — подхватили приказ на радио пункте и переслали по назначению.
— Второе. Поднять в небо «вертушки». Пускай сделают разведывательный вылет. По прибытии доложить об обстановке.
— Есть!
— Третье. Майору Терещенко приказываю сняться со своим полком с позиций и залатать дыру. И передайте, пусть будут предельно осторожны при перемещении.
— Есть!
Пока всё, — вытирая пот со лба, сказал генерал. И добавив ноту оптимизма, — будем надеяться что в эту дыру не успели проникнуть, существенные для нас, силы противника, — вдруг спохватился, — А как на остальных фронтах?
— Пока что всё относительно спокойно товарищ генерал? — успокоил майор стоящий у планшетной панели. — Случай с полковником Рыковым, слава Богу, пока единственный…
— И будем надеяться последний, — докончил фразу генерал Овчаренко, и подойдя к окну задумчиво уставился во тьму ночную.
До рассвета оставалось два часа. И снова зарядил дождь. Чёрт! Он именно этого и боялся, что «мимы» прорвут оборону. Хотя где там боялся? Он был уверен, что они прорвутся. С таким-то войском? Он же им говорил, говорил, что с таким сбродом не удержит Москву.
— И вот он результат! — зло пробурчал он себе под нос, с силой сжимая кулаки. — Боже, только бы это не повторилось…
Всю оборону столицы, он выстроил по типу шахматной партии, где фигурами выступали живые люди. Одну или две фигуры он ещё мог себе позволить потерять, но не больше. Никак не больше. Слишком мало людей. Слишком… У него катастрофически не хватало людей, чтобы можно было тасовать их как колоду карт. Тронь и передвинь хотя бы три или четыре фигуры и вся шахматная партия развалится как карточный домик, потянув за собою остальные фигуры. И всей его обороне, окажется грош цена.
Тягостное ожидание вестей затягивалось. Он не мог ещё что-то предпринять, он уже сделал всё что мог и потому оставалось только ждать и рассуждать стоя у окна:
«Предположим, майор Терещенко залатает дыру, и понадеемся что больше прорывов на сегодня не будет, а с рассветом, по логике, «мимы» должны будут отступить, то? То появиться возможность перегруппироваться, залатать бреши, укрепить позиции с учётом печального опыта. И в конце концов появится возможность отловить беглецов, для этой цели предположим я найду людей. И что в конце мы получаем? А получаем что с одной стороны не так уж и страшен единичный прорыв и с последствиями справиться можно. Но… Но что дальше? Что делать дальше? С такими результатами, мы получаем грубо говоря, один прорыв за ночь. И тогда наступательная операция автоматически перерастёт в банальную оборону, снова. Но сколько он сможет сдерживать врага такими темпами, вот в чём весь вопрос?».
— Товарищ генерал «змей» на связи. — Получив оповещение Овчаренко отлип от окна и посредством громкой связи соединился с лётчиками:
— Я слушаю тебя «змей», говори.
— Я «змей», прибыли на место. Делаем заход, — сказали в рации и на несколько минут замолчали. Затем пошло донесение. — Подтверждаю, дивизионный полк полковника Рыкова уничтожен. В радиусе километра никаких признаков жизни. Артиллерия нанесла точный огонь, но похоже уже поздно. Перемещение противника не наблюдаю. Повторяю, противника не наблюдаю, как поняли?
— Вас понял «змей», — ответил генерал, подумав. — «Ну чего и требовалось ожидать».
— «Змей», расширьте радиус поиска и сделайте ещё два захода, — попросил генерал.
— Ответ отрицательный. Погода портится, нужно вернуть машины на базу.
Выслушав ответ Овчаренко посмотрел в окно. И действительно, непогода снаружи вновь не на шутку разыгрывалась, подтверждая свои будущие намерения вспышками молний и усиливающимся с каждой секундой дождём:
— Хорошо «змей», — пришлось генералу согласиться. — Сделайте последний заход с расширенным радиусом и возвращайтесь на базу.
— Вас понял. Выполняю. Конец связи.
Выслушав доклад «вертушки», Овчаренко вернулся к тактической карте и с задумчивым видом поинтересовался у своей правой руки, генерала Звягинцева, выспрашивая его совета:
— Ну что скажешь генерал? Как думаешь, куда подевался противник и каковы его дальнейшие действия?
— Кхм… — призадумался Звягинцев. После чего обведя сектор прорыва сказал, — Я думаю противник рассеялся по прилегающей территории и нам снова придётся прочёсывать с утра весь восточный сектор в радиусе не меньше восьми километров.
— Хорошо, — похвально согласился Овчаренко. — Вот и займитесь этим вопросом. — Звягинцев состроил недовольную гримасу, пока начальник нависал над картой. — Ещё есть какие-нибудь мысли? — между тем поинтересовался Овчаренко. — Что насчёт того, что же всё-таки намерен делать противник на вновь захваченной территории?
— Кхм… Здесь уже довольно сложно ответить. Если с нашей точки зрения… — недоумённый взгляд. — С человеческой, то есть, — пояснил Звягинцев, — то у противника есть только два явных пути. Первый — это попытаться прорваться за оцепление и покинуть город. Второй путь — рассредоточиться и когда придёт время ударить по нашей обороне с тыла.
— Разумно, — согласился Овчаренко. — Обязательно с утра займитесь этой проблемой. Нам не нужны сюрпризы в тылу нашей обороны.
И на этом только генерал расслабился, посчитав печальный случай произошедший с дивизией полковника Рыкова не станет для него катастрофой, и даже вполне решаемой, как на него обрушилось следующее безрадостное сообщение:
— Товарищ генерал, девятый пехотный полк Макарова бежит с позиций!
Последующая реакция генерала была незамедлительна:
— Блядь! Да что же это такое-то?! — ругаясь вопросил он. После чего, в генерала будто вселился сам чёрт. Он подлетел к планшетной панели, отыскал глазами злополучный полк. Задал вопрос:
— Кто находится рядом? — и сам же не ожидая ответа отдал команду. — Пускай дивизия Платонова перехватит этих трусливых собак! Кто вздумает бежать дальше, расстреливать!
«Больше рисковать нельзя. Потеря ещё одной фигуры недопустима. Нужно применять крайние средства, а то так все разбегутся, дай только волю».
— Артиллерии накрыть квадрат шестнадцать, — отдал он последний свой приказ и устало обрушился на своевременно подставленный стул.
«Боже, только бы не повторилось снова, — попросил он, расстегивая ворот и жадно вдыхая воздух. — Только бы не повторилось…».
— Девятый пехотный полк, бежит! Приказ перехватить любой ценой и залатать дыру! — в штабе дивизионного полка Платонова, новость встретили отнюдь не аплодисментами.
— Час от часу не легче, — перекрестился генерал Платонов, получив донесение. — И какого рожна их сюда понесло? — недоумевал он.
И постучав по карте карандашом и проведя несколько схематичных линий тупой стороной письменной принадлежности, обратился к майору Глотову, командующему левым флангом:
— Майор, перехватите этих людей и расформируйте по ротам. По общим подсчётам это где-то… — на миг запнувшись, Платонов взвёл очи к верху, — две тысячи человек, — подсчитал он через секунду. — По крайней мере так было ещё утром. — Майор кивнув, удалился из палатки.
Платонову же оставалось только ждать, попутно выслушивая советы штабного руководства,
