возвышалось почерневшее искореженное оливковое дерево.
– Похоже, это оно, – прошептал Чарли.
Я кивнул – даже в этом странном городе такое здание вряд ли могло оказаться чем-то еще – и жестами показал, что мы должны положить велосипед на землю.
Когда мы подошли к этой грязной дыре, я порадовался, что у меня с собой перезаряженный револьвер.
В канделябрах на некоторых домах горели факелы, и можно было разглядеть силуэты, собирающиеся вокруг нас в темноте. Они явно не желали нам добра, так что я поднял револьвер и взвел курок так, чтобы окружающие заметили.
– Держись ко мне поближе, Чарли, – прошипел я.
Тени чуть отступили назад, и мы быстро побежали вдоль стен, покрытых зеленой плесенью.
Чарли дважды постучал в дверь огромного дома.
Я скользнул в затененную нишу, глядя, как фигуры, окружающие нас, обретают более четкие очертания. В свете факелов я ясно разглядел огромного мужчину с косынкой на голове – он мне ухмылялся. В руке у него была толстая дубина, которой он постукивал себя по ладони.
– Чарли, давай сваливать, ладно? – прошептал я.
Неожиданно дверь со скрипом открылась, из темноты показалось лицо – явно китайское.
– Что вы хотеть? – взвизгнул человек; его физиономия с куцей бородкой казалась в факельном свете полоской красной кожи.
Я подошел к двери и втолкнул его внутрь. Чарли тоже забежал в дом, прошел мимо китайца и закрыл за нами дверь.
– Что вы делать? Что вы делать? Вы не можете сюда ходить! – затявкал человечек. Его круглая, как пудинг, тушка была облачена в грязный мусли новый халат.
Я направил на него револьвер.
– Думаю, это послужит пропуском, – прошипел я ему в лицо.
– Этого не надо! – проговорил китаец сиплым шепотом. – Почему вы так приходить? Мы тут все друзья. Хотите трубка?
– Нет. Да. Веди нас внутрь, – приказал я.
Мы прошли за китайцем по целой череде замусоренных коридоров и в какой-то момент оказались в большой комнате, которая некогда, быть может, служила гостиной. На стенах висела паутина, их покрывали пятна сырости. На полу, кажется, лежали голые сломанные доски, под ними – какой-то отвратительный подвал.
Однако больше всего потрясала духота – ядовитая атмосфера, в которой явно чувствовался запах опия. Дым клочьями витал над головами множества людей, наполнявших комнату; их отвисшие челюсти и закатившиеся глаза говорили о днях и неделях, проведенных здесь. Курильщики мешками лежали на полу, дымили трубками и счастливо булькали; горящие черные шарики опия мерцали, как светлячки.
Не поймите меня неправильно. Я не ханжа и тоже не против выкурить трубку-другую. Но во всем должна быть умеренность, как говорил Чингисхан.
Наш китайский хозяин продирался через кучи человеческих обломков, держа в руке фонарь.
– Меня звать мистер Ли. Вы добрые джентльмены. Я иметь кабинет. Моя туда ходя.
В «кабинете» было, по крайней мере, чисто. Единственная мебель – стол и два стула. Я сел на один, Чарли рухнул на другой. Ли поставил фонарь на стол и гнусно захихикал:
– У меня для вас есть очень хороший трубка, англичане. Очень дешевый…
– Нет, спасибо. У меня очень дорогие вкусы. Мне нужен фиолетовый опий.
Ли мигнул, потом засмеялся:
– Я не понимать. В «Доме горящего дерева» есть много трубок. Но фиолетового опия нет. Давайте. Расслабьтесь.
Я встал, схватил его за грязный халат и прижал к стене.
– Мы с другом несколько торопимся, понимаешь? Нам нужно знать, кому ты поставляешь
Его толстое лицо покраснело от волнения, и он умоляюще глянул на Чарли через мое плечо:
– Вы психи! Психи! Пожалуйста!
Чарли поднялся на ноги.
– Ничем не могу тебе помочь, – сказал он Ли. – Этот парень – художник. Он тебе наверняка ухо откусит, если ты не скажешь ему то, что он хочет.
Ли сглотнул, и его щеки затряслись.
– Я ничего не знать.
Я ударил его о гнилую стену.
– Говори, хваленый табачник.
– Нет такого фиолетовый опий, – завизжал он.
Я поднес револьвер к складкам жира у его мокрого рта.
– Поверь – мне как художнику очень интересно увидеть, как твоя красная кровь будет смотреться на твоей желтой коже.
Ли в отчаянии посмотрел на нас, сжимая и разжимая пухлые руки.
– Я вам сказать! Сказать! – Трясясь от ужаса, Ли прижался к прогнившей штукатурке. Его глаза, похожие на булавочные головки, на мгновение закрылись. – Фиолетовый опий приходить из Шанхая, специально. Самый редкий. Самый дорогой. И очень опасный. У него много лиц. Можно вверх, вниз, забывать, убивать тебя тоже может. Нужен знаток. Для вас, джентльмены, нехороший совсем.
– Понятно, – тихо сказал я. – И ты кому-то поставляешь эту жуткую дрянь, не так ли? Кому?
– Я не мочь вам говорить.
Я еще сильнее прижал револьвер к его лицу. По его маслянистой коже струился пот.
Пожалуйста, пожалуйста, я знать только свои инструкции! Я доставлять опий и ничего больше не слышать.
Я отошел от вспотевшего толстяка, однако револьвер не Убрал.
– Куда именно ты его доставляешь?
Ли улыбнулся своей масленой улыбочкой:
– Я могу давать вам адрес, но для меня невозможно покидать это здание, у меня бизнес, понимаете…
Я направил револьвер на его яйца.
– Ты отведешь нас туда, Ли. Или ряды неаполитанских кастратов пополнятся новым членом.
Когда я поймал экипаж и вышел вместе с Чарли и Ли на спящие улицы, стало еще темнее. Хорошо мы, наверное, смотрелись, уезжая на повозке, запряженной чахлыми конями; с другой стороны, Неаполь привык к странным зрелищам, этот город сам наполовину безумен.
Ли говорил мало, довольствуясь тем, что показывал дорогу, пока мы ехали по узким переулкам, то и дело ныряя в мокрое белье, развешанное между домами и лавками.
Мы выехали из города и помчали по дороге вдоль побережья.
– Смотрите-ка, куда мы едем, – усмехнувшись, заметил Чарли. Я не удивился, обнаружив, что перед нами возвышается огромный вулкан: его огненный кратер дымился как маяк. Где-то через час мы выехали на просторный луг. Странные дома стояли по периметру, образуя букву «С». В разрушенной середине этой буквы стояла почерневшая вилла с закопченными стеклами.
– Это место, – сказал Ли. – Место, куда я возить опий.
Я выпрыгнул из экипажа и резко повернулся, чтобы держать Ли на мушке.
– Давай выходи.
Китаец покачал головой:
– Пожалуйста. Не заставляйте меня. Я не хотеть туда идти.
– В чем дело? – закричал Чарли, выбираясь наружу и зажигая фонарь. – Мы за тобой присмотрим.
Похоже, Ли это не вдохновило, и он снова затряс головой. Его глаза блестели, как два агата.
– Не это. Я не видеть никого, когда входить. Но… там призраки.
– Ба! – воскликнул я.
