что-то похожее. Исчезновение чиновника объяснялось по-разному. Одни говорили, что он неплохо устроился где-то на окраине, в престижном районе, проедая денежки, положенные Моргантауну: его видели разъезжающим на новом автомобиле. Другие утверждали, что он умер. Третьи же слышали, что город решил избавиться от Моргантауна, выморить его обитателей голодом. Семья Рафаэля, да и все прочие жители Моргантауна отчаянно нуждались в деньгах, а еще более — в еде. Без денег они не могли уехать из Моргантауна, найти новые жилища, работу, поселиться там, где их вновь опекал бы государственный чиновник, снабжая деньгами, продуктовыми талонами, излишками еды. Но как сделать все это, Рафаэль не знал. И не мог ответить на вопрос, что же делать ему самому, его семье. Он всегда принимал жизнь такой, как она есть. И реакция его ничем не отличалась от реакции остальных: заглушить голод, боль, свыкнуться с ними, как можно дольше не обращать на них внимания, жить, несмотря ни на что. Конечно, Рафаэль уже догадывался, что тяжело болен. Похоже, он сам мог унюхать запах своей гниющей печенки. Еще совсем молодой, он уже стал хроническим алкоголиком, таким же, как и некоторые старики в Моргантауне. Он видел, как они умирали от сгнившей печенки. Высушенные августовским солнцем, замерзшие на декабрьском ветру. Дядя же сказал: «Еще год, и я даже не взглянул бы на тебя. Толку от тебя уже не будет». Рафаэль понимал, что дядя нисколечко не ошибся. И еще он сказал: «Думаю, ты поступаешь правильно, решившись на такое».
Ему потребовалась не одна неделя, чтобы прикинуть, что к чему, после того, как Фридо впервые намекнул Рафаэлю, какую тому предлагают работу. И он пришел к выводу, что продать может только себя, и именно сейчас, потому что потом будет уже поздно.
«Час ты выдержишь, не правда ли?»— спрашивал его дядя.
Лучше мучиться час, чем год, здраво рассудил Рафаэль.
Хорошо бы, конечно, и потратить эти деньги…
— Кинозвезда готова. — Парикмахер бросил ножницы и расческу в раковину. — Надеюсь, я его больше не увижу.
Ларри поднялся.
— Никогда.
Обеими руками Рафаэль попытался стряхнуть волосы с мокрой рубашки. Он заметил, что парикмахер прикрывал предыдущего клиента простыней. Его же стриг без всякой накидки.
— Забирай свое дерьмо с собой, вождь, — пробурчал парикмахер.
Ларри тем временем уже взялся за дверную ручку.
— Эй! — возмутился парикмахер, осознав, что за работу ему не заплатят.
— Заткнись, — осадил его Ларри. — Считай, что ты легко отделался.
— Какого хрена?
— А ты ожидал, что я заплачу тебе? — на лице Ларри отразилось удивление. — После такого приема?
— Черт бы вас побрал! — взвизгнул парикмахер.
— Счастливо оставаться, — Ларри открыл дверь. — Пошли, кинозвезда.
Глава F
— Зачем? — спросил Ларри, несколько раз искоса глянув на Рафаэля. Они быстро шли по запруженному толпой тротуару.
— Что — зачем? — не понял вопроса Рафаэль.
— Зачем ты берешься за эту работу?
Рафаэль хихикнул.
— А почему бы и нет?
Взяв Рафаэля за локоть, Ларри направил его в обход группы хорошо одетых людей, стоявших перед рестораном.
— Это же тупик.
— Другой путь едва ли лучше. Вы же слышали, что сказал мистер Маккарти?
— Кто такой мистер Маккарти?
— Ваш дядя.
— Я не об этом. Откуда ему знать, что ждет тебя?
— Я алкоголик.
Вновь Ларри скосил глаз на Рафаэля.
— Ты же молод. Моложе меня.
— Тем более.
— Тебе нравится пить. Так продолжай пить.
— Нет денег. Даже на выпивку.
— И ты согласен умереть?
Рафаэль споткнулся.
— Мертвым я стою больше, чем живым. Так говорил о себе один человек, которого показывали по телевизору. И я такой же. Мертвый я стою больше, чем живой.
— Не пойму, почему ты выбрал именно этот способ.
— У меня семья. — От жаркого солнца, быстрой ходьбы, мельтешения людей у Рафаэля кружилась голова, его шатало из стороны в сторону. — Для меня все кончено, приятель.
— Так почему не сделать это быстро и без затей?
— Сделать что?
— Покончить с собой. Найти легкую смерть.
— Нет, от этого никому не будет пользы.
— Что ж, тело твое, ты можешь распоряжаться им, как пожелаешь. Подожди.
Оставив Рафаэля у края тротуара, Ларри направился к трем парням, стоявшим у угла здания. Один был в шинели до колен и широкополой шляпе.
Ларри пожал руку каждому, но говорил только с тем, что в шинели.
После нескольких коротких фраз Ларри вытащил деньги, полученные от дяди, отделил пятидесятидолларовую купюру, добавил десятку, предназначавшуюся парикмахеру за стрижку Рафаэля, и протянул деньги парню в шинели.
Другой парень, стоявший справа, достал маленькие целлофановые пакетики, несколько из них протянул Ларри. Мужчина в шинели посчитал их, кивнул.
Ларри сунул пакетики в карман.
И зашагал дальше, кивком предложив Рафаэлю следовать за ним.
— Вы употребляете наркотики, — в интонации Рафаэля не слышалось вопроса.
— И что?
— Вы ничем не лучше меня. И дойдете до того же?
— О чем ты?
— Сами знаете.
— Никогда. — Ларри покачал головой. — А тебе следовало бы попробовать. Перед тем, как отправляться на тот свет. Возможно, ты и передумаешь. Ты имеешь полное право попробовать настоящий товар.
Рафаэль улыбнулся.
— Этот товар убьет вас.
Когда они повернули на Коммерческую улицу, Рафаэль хохотнул.
— Благодаря мне вы можете покупать товар.
Они прошли сквозь двойные стеклянные двери и оказались в огромной, с высоким потолком, комнате. После уличной жары Рафаэля начал бить озноб. Пол и стены покрывали плиты из гладкого белого камня. Мебель, будочки кассиров, столы, за которыми сидели люди, конторки, у которых они стояли, темнели полированным деревом.
