что ты для нее сделал, когда она была ранена.
Зарек прочистил горло, поднялся и одарил Эша негодующим взглядом.
— Зачем ты копался в моей голове?
— Мне пришлось. Есть некоторые вещи, о которых людям лучше не знать.
— Ты позволил мне думать, что я убил собственных людей.
— А разве правда была бы легче для тебя? Вместо лица старухи, тебя бы преследовало лицо молодой девушки и ее мужа. Я уже не говорю тебе о том, что ты обладал знанием, способным убить любого Темного Охотника, который попался бы у тебя на пути, даже Валериуса, и если бы ты сделал это, я бы уже не смог спасти тебя. Никогда.
Зарек вздрогнул при упоминании о своем брате. Как бы ему не хотелось признавать это, но Ашерон был чертовски прав. Он бы обязательно использовал бы это знание, чтобы убить Валериуса.
— У тебя нет никакого права играть с людскими мозгами.
Согласие Ашерона совсем ошеломило Зарека.
— Да, нет. И хочешь верь, хочешь нет, я очень редко так поступаю. Но ты ведь не поэтому так бесишься сейчас, я прав?
Зарек напрягся.
— Я не понимаю, что ты имеешь ввиду.
— Нет, понимаешь, Зи. — Он закрыл глаза и вздернул голову, как будто к чему-то прислушивался. — Я знаю каждую твою мысль. Так же, как и в ту ночь, когда ты устроил резню Апполитов и Даймонов после Таберли. Я попытался дать покой твоему мозгу и стер воспоминания, но ты не принял этого. Я не мог прекратить твои сны, и даже М'Адоку это оказалось не по силам. За это я прошу прощения. Но сейчас тебя терзает гораздо большая проблема, чем то, что я сделал с тобой, пытаясь помочь.
— Да ну? И что же это?
Ашерон вытянул руку и из его ладони спроецировалось изображение.
У Зарека перехватило дыхание, когда он увидел рыдающую Астрид. Она сидела в небольшом атриуме с тремя девушками, которые обнимали ее, пока нимфа плакала.
Он подошел к картинке и только тогда вспомнил, что не может на самом деле прикоснуться к ней.
— Это так больно, — всхлипывала она.
— Атти, да сделай же что-нибудь! — сказала блондинка, глядя в упор на рыжеволосую девушку, которая была, по всей видимости, самой старшей. — Иди и убей его за то, что обидел ее.
— Нет, — запротестовала Астрид. — Даже думать не смейте. Я никогда не прощу вас, если вы с ним что-нибудь сделаете.
— Кто эти женщины с ней? — спросил Зарек.
— Три Мойры. Атти, или Атропос, та, которая с рыжими волосами. Клозо — это та блондинка, которая обнимает Астрид, ну, а брюнетка — это Лашиси, или же Ласи.
Зарек непрерывно смотрел на них. Его сердце было разбито той болью, которую он причинил своей нимфе. Меньше всего он хотел ранить ее.
— Зачем ты показываешь мне это?
Ашерон ответил вопросом на вопрос.
— Ты помнишь, что я сказал тебе в Новом Орлеане?
Зарек криво взглянул на него.
— Ты наговорил мне кучу всякого дерьма.
И тогда Эш снова повторил сказанное.
— «Прошлое умерло, Зи. А завтра наступит, несмотря на то, какое решение ты примешь».
Ашерон обжег его своим взглядом.
— Не без помощи Диониса, ты все испортил той ночью в Новом Орлеане, когда напал на копов, но смог заработать себе еще один шанс, спася Саншайн. — Он указал на Астрид. — Перед тобой еще один критический выбор, Зи. Так что ты решишь?
Ашерон сомкнул руку в кулак и изображение Астрид и ее сестер исчезло.
— Все заслуживают быть любимыми, Зарек. Даже ты.
— Заткнись! — заревел он. — Ты ни черта не знаешь, о чем говоришь, Ваше Высочество.
Зарек просто выплюнул название титула. Ему опротивели лекции со стороны людей, которые понятия не имели, через что он прошел.
Для такого, как Ашерон, было легко рассуждать на тему любви. Да что этот принц мог знать о людях, которые ненавидели его? Презирали его?
Плевал ли кто-нибудь в этого атлантца?
Но Ашерон ничего не ответил. По крайней мере, словами.
Вместо этого, в мозгу Зарека появилась картинка. Там был белокурый подросток, закованный в цепи, посреди древнегреческого дома. Мальчик был весь в крови и побоях. Он молил окружающих о снисхождении.
У Зарека перехватило дыхание, когда он узнал юношу…
— Я понимаю тебя, как никто другой, — тихо вымолвил Ашерон. — Тебе представилась редкая возможность, Зи. Не проморгай ее.
Впервые за все их существование, он прислушался к Эшу, и посмотрел на него уже совсем по- другому.
Между ними было гораздо больше общего, чем он мог себе представить. И ему вдруг стало любопытно, как Ашерону удалось обрести человечность, которая покинула Зарека давным-давно.
— А что, если я причиню ей боль? — спросил Охотник.
— А ты что собираешься?
— Да нет же, но я не могу жить здесь, а она…
— Почему бы тебе самому не спросить ее об этом, Зи?
— А как же ее мать?
— А что с ней? Ты был готов сражаться с Танатосом ради Артемиды. Разве Астрид не стоит того же?
— Даже более чем, — он встретил взгляд Эша с обжигающей решительностью. — Где она?
Зарек даже моргнуть не успел, как обнаружил себя в атриуме, который ему показывал Ашерон.
Атти взглянула на него с шипением.
— Ни одному человеку не позволено находиться здесь.
Та, которую Ашерон представил, как Клозо, стала надвигаться на Охотника. Но резко отпрянула в тот момент, когда рядом с ним появился Эш.
Зарек не обращал на них никакого внимания, сфокусировавшись лишь на Астрид, которая сидела с глазами, полными слез, и смотрела на него так, как будто видела перед собой привидение.
С бешено колотящимся сердцем, он подошел к ней и встал на колени перед ее стулом.
— Звездам не положено плакать, — прошептал он так, чтобы его могла расслышать лишь она. — Они должны смеяться.
— Как же я могу смеяться, когда у меня нет сердца?
Зарек взял ее руку в свою, и поцеловал кончики каждого пальчика.
— У тебя есть сердце, — он положил ее руку себе на грудь. — Вот оно и бьется лишь для тебя, Принцесса.
Она одарила его трепещущей улыбкой.
— Зачем ты здесь, Зарек?
Он вытер слезы с ее щек.
— Я здесь, чтобы забрать свою Розу, если она, конечно, согласится отправиться со мной домой.
— Даже не смей никуда идти, — закричала Атти. — Астрид, только не говори мне, что ты прониклась этой глупой болтовней?
— Он же человек, младшая сестренка, — поддержала Ласи. — Если его губы двигаются, значит, он точно врет.
— Почему бы вам троим не прекратить лезть в свое дело? — спросил Ашерон.
Атти напряглась.
