Значит, вьетконг».
«Пишут… Они пишут, что машину угнали. Но там ведь не было людей!»
«Не было» – согласился Леха.
«Тогда что с ней случилось?»
«Она уехала» – просто сказал Леха.
Михалборисыч его порадовал – единственный за сегодня человек, который не спросил, что с Лехой такое стряслось. У директора было, похоже, своего геморроя достаточно. Ворота уже выправили и повесили на место, а вот стену опытного цеха штукатурить и штукатурить еще.
Придя на работу, он почувствовал, что уже не так боится – сама атмосфера Нанотеха, разлитая по этажам деловитая уверенность, действовала успокаивающе. Леха просто был подавлен и слаб. Он вошел в лабораторию, поприветствовал издали Семенова – тот с чем-то возился в углу, повернувшись спиной, – бросил на обычное место рюкзак.
Промахнулся.
Естественно, подумал Леха, этого следовало ожидать. Он тяжело упал за стол, положил руки перед собой и уронил на них голову.
Что-то в лабе было сегодня не так. Что-то переменилось.
А его это касается?
Он медленно повернул голову, пытаясь одним глазом оглядеть стеллаж у себя за спиной, тот, где на полке стояла модель вертолета. Вертолетика… Защипало глаза, но Леха поклялся больше никогда не плакать, а уж на рабочем месте это совсем ни к чему.
Угол зрения был явно недостаточен. Леха оторвал от стола голову, сел прямо и обернулся. И обомлел.
На полке стояли два одинаковых вертолетика.
Леха глупо улыбнулся, протянул руку и тут же отдернул ее. Бросил опасливый взгляд на Семенова, но тот по-прежнему что-то мастерил.
Леха встал и присмотрелся к вертолетикам в упор. Он толком не мог понять – это сейчас он видит прекрасный сон, или вчера у него был кошмар. Или и то, и другое – реальность? В груди будто разлилось тепло, душу буквально затопило мягкое, доброе и немного щемящее чувство.
Если бы Леха разбирался в таких вопросах получше, он бы понял, что это любовь. Только не требовательная, нервная и ревнивая, как у юноши к девушке, а спокойная, взрослая, уверенная.
Модели оказались совершенно идентичны, вплоть до малейших потертостей. Одна пластмассовая, а другая – тоже искусственная, но живая. Господи, подумал Леха, как же вас стало много, было-то – облачко, а теперь вон какая тут стоит… Вещь! Вы здорово разогнались, и наверное, не от хорошей жизни. Но вы уцелели. Вы ждете меня здесь. Какие вы молодцы!
Он с трудом оторвался от вертолетиков и подошел к Семенову. Тот повернулся, и Леха чуть на месте не подпрыгнул от восторга: в руках у техника был «Апач». Не сгорел, оказывается, не погиб. Но как он в лабу- то забрался?!..
– А это тут откуда?
– Твои на нем прилетели, – спокойно ответил Семенов. – Думаешь, они пешком сюда пришли? Не-ет. Они умные. Добыли себе транспорт.
Техник мотнул головой в сторону окна.
– Я их пустил. А то чего они, как бедные родственники, на карнизе сидели.
– Можно? – Леха потянул руку к «Апачу».
– Зачем?
– Хозяину верну. Это игрушка одного мальчика.
– И не стыдно тебе у маленьких игрушку отнимать? – поинтересовался Семенов.
– Так я и хочу отдать!
– Пацану с зарплаты купишь новый, – заявил Семенов. – А этот оставь маленьким.
И вернулся к своему занятию. У него был листок с буковками-наклейками, и техник как раз лепил на борт игрушки последнюю. С вытянутой руки полюбовался на результат и, похоже, вполне довольный собой, пристроил «Апач» на пустой стол у окна.
На борту игрушки красовалась белая надпись: «ЭВАКУАТОР».
– И вот что. Мишке не вздумай говорить.
Леха понял, о чем речь, но с Семеновым надо было держать ухо востро, поэтому он на всякий случай переспросил:
– Какому Мишке?
– Приятелю своему. Директору. И вообще никому не говори. Ничего. Ни слова.
– Кроме вас?
Семенов поднял на Леху свои медвежьи глазки:
– Мне тоже не говори.
Леха коротко кивнул. Вдруг захотелось сделать «руки по швам», повернуться через левое плечо и строевым шагом удалиться к месту несения службы. Загадочно хихикая при этом.
– И перед гопотой талантами не сверкай, – сказал Семенов. – А то скоро весь город будет знать, что ты – наноробот!
У Пети был сегодня отгул, и когда Семенов ушел обедать, Леха остался в одиночестве. Поставил стул напротив стеллажа, уселся и любовался вертолетиками.
Очень хотелось взять их обоих на руки и погладить, рассказать им, какие они хорошие, но Леха сдерживался. А потом, вдруг еще настоящие вертолетики приревнуют его к модели!
Живые существа, они такие. Вот Даша явно ревнует его к Марии. И Принц ревнует его к Марии. А мама – ко всему миру. И даже отец, небось, тоже к чему-нибудь или кому-нибудь ревнует. Один Семенов вне подозрений. Но Семенов это же глыба, матерый человечище. Ходячий памятник идеальному технику- лаборанту. Интересно, есть ли у него жена и дети. А может, он… того? Наноробот? Дед с программистом Гуревичем сделали тут нескольких крошечных семеновых, а те начали реплицировать и вымахали в этого здоровенного дядьку.
И посадили Гуревича на самом деле не за кражу ноутбука с архивом Деда, а за злостное нарушение конвенции.
А Семенова кто же посадит, он – памятник…
Вертолетик, тот, что слева, раскручивал винт.
Леха дернулся от неожиданности и сразу понял что сейчас будет. Он протянул вперед сомкнутые ладони.
Вертолетик чуть подогнул лапки и плавным тягучим кошачьим движением спрыгнул с полки – вперед и вниз. Подтормаживая себя винтом, мягко опустился в руки человека.
– Дружище… – проворковал Леха, едва не задыхаясь от умиления. – Здравствуй, мой хороший…
Он гладил вертолетик, как котенка, и тот медленно таял под его рукой, впитываясь в нее. Это было совсем безболезненно, только немного щекотно. Вертолетик становился меньше, меньше…
Растаял в руках.
Леха откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Он был счастлив.
Машинально он почесывал ладони.
Глава 28
– Вот какая я оказалась сволочь, – сказала Мария. – И даже умолять тебя о прощении бессмысленно. Я тебе кинула такую подлянку, за которую прощать нельзя. Если бы ты мне сейчас в глаз заехал, я бы поняла.
– Ну-ну, – смутился Леха. – Перестань.
– Не перестану. Ты очень добрый, но поступишь неправильно, если все простишь и забудешь. Тебе беречься надо, Лешенька…
Леха помотал головой: она произнесла это в точности как его мама.
– Ты должен помнить: раз в тебе живет пятая серия, рано или поздно к тебе подкатит тварь вроде меня, загруженная очередной микрогадостью… Меня-то подставили, а следующую купят. Это я тебе и как пиарщик говорю, и как женщина. И она полезет тебе не в душу, а сразу в постель. Она будет казаться
