Так мы ж работаем! – крикнул совсем еще молодой гном с курчавящейся недлинной бородой. – Тут работы – пропасть, триалон в день спокойно дают! Так что ж не гулять, при таком-то пиве?!
– А отчего все скопом в Аннуминас подались? Дома не сиделось?
– Хватит, Торин! – вступил еще один гном, со свежим багровым шрамом на лице. – Сам-то отчего из Халдор-Кайса ушел? Нам тоже надоело сопли рукавами утирать да молотами без толку махать! Все копят у нас там, а к чему? Вот и идем доли своей искать! Вот и гуляем, когда удача!
На протяжении этой речи остальные гномы постепенно приумолкли, и когда гном со шрамом замолчал, затопали и заулюлюкали в знак согласия. Но говоривший поднял руку и для большей убедительности хватил по столу кулаком. Доски жалобно застонали.
– А сам-то ты, Торин, зачем здесь очутился, а? – продолжал допытываться он. – Вон и хоббита с собой приволок. Кстати, эй, там, почему у гостя кружка пустует? Как тебя, Фолко? Ну так выпей с нами! У нас над одной кружкой весь вечер сидеть не принято!
– Ты, Дори, уже сам на все ответил! – поставил кружку на стол Торин. – И с Хортом не ужился, а главным образом вопросы появились всякие. Вот ты, например, что про Морию думаешь?
За столом сразу наступила тишина. Начинался серьезный разговор.
Глава девятая. МАЛЕНЬКИЙ ГНОМ И МНОГОЕ ДРУГОЕ
– Что я думаю про Морию? – медленно проговорил Дори, и в его глазах появилось непривычное для суровых гномов мечтательное выражение. – Что же тут скажешь! Мория – мечта всех гномов Средиземья! Сам не знаешь, что ли?
Дори вдруг разозлился, сердито отвернулся.
– Да, Мория… – вздохнув, протянул первым вступивший в разговор молодой гном. – Упустили, опять упустили! Трусы! Опозорили всех нас! В Морию снова набиваются орки, как я слышал.
Гномы возмущенно загомонили. Сверкали глаза, сжимались кулаки, гневно хмурились опаленные у кузнечных горнов брови. Казалось, провозгласи сейчас Торин: “Вперед, на Восток, за Короной Дьюрина!” – и они пойдут на все, и никто уже не сумеет их удержать. Однако Торин вновь поднял руку:
– Погодите! Знаете ли вы, что там происходит на самом деле? Почему оттуда ушли роды Сьярда и Неора? Разве мы можем назвать их трусами?
– А никто не знал до недавнего времени, кто из нас кто, – вступил в разговор один из гномов постарше, с сильно обожженной бородой и короткими, закурчавившимися от огня усами. – В своих горах седеть большой смелости не надо. С орками биться – наверное, тоже. Этим и деды наши занимались, и прадеды. А вот как дело до Незнаемого дошло, вот тут-то все и вскрылось. А род там или не род – кому какое дело! Смелость и доблесть не при рождении даются, а топором подтверждаются!. Кто подтверждается, кто и нет.
– Что ж, среди всех ушедших ни одного смелого не нашлось? – продолжал Торин. – Ни в жизнь не поверю!
– Погодите, дайте же сказать! – напрягаясь, чтобы перекричать остальных, полез вперед Дори. – Никто не знает толком, отчего они бежали оттуда. Кто-нибудь в Лунные Горы из них подался? То-то. Ушли почти все на восток, а те, что остались, у Корабельщика работают. Так что рано их судить! Сами там не были, ничего не знаем, а выдумкам да сказкам верить – недостойно гнома!
Фолко насторожился. Уже не Торин, другой гном говорил, что надо идти в Морию. Сейчас его. друг ухватится за эту фразу… Но Торин, казалось, не слышал этих слов.
– Ты прав, прав, Дори. Но я первый день в Аннуминасе и хочу спросить у вас: что же вы намерены дальше делать? Превратиться в наймитов?
Его прервал дружный негодующий вопль.
– Но что же тогда? – спросил Торин.
– Не знаю, – ответил за всех Дори. – Пока ждем, что-нибудь да подвернется. Мы вот все тоже думаем. День и ночь. Давай, и ты, Торин! Вместе мы наверняка найдем какой-нибудь выход и сообща решим, как нам жить дальше.
– Ничего себе планы, – удивился Торин. – Вы что же, нового Великого Дьюрина ждете? Так ведь другого не будет, да и мир тогда был совсем иным.
– Тогда было для чего работать! – резко сказал один из молчавших до этого гномов, чернобородый, широкогрудый. На среднем пальце его правой руки Фолко увидел искусно сделанный перстень с прозрачным черным камнем в золотой оправе. На камне было что-то вырезано, но хоббит не смог разглядеть рисунка.
– Тогда было что делать и для чего жить! – продолжал чернобородый гном. Вокруг стояли нетронутые горы, вокруг лежал молодой, еще не изгаженный мир, можно было творить и открывать, можно было помогать людям и Перворожденным – была Великая Цель, было Великое Зло, но было и не уступающее ему Добро, и чаша весов клонилась то на одну, то на другую сторону!
– Слушай, давай покороче, Хорнбори! – недовольно морщась, прервал говорившего Дори. – И не столь напыщенно!
– Ты не дослушал, брат тангар, – недобро прищурился Хорнбори и провел пальцами по перстню. – Я хотел лишь сказать, что мы, истинные тангары, хозяева Подземного Мира, созданы для великих дел, и не к лицу нам размениваться на мелочи. Для нас гибельна праздность, для нас гибелен долгий мир. К чему .мы здесь, в этом мире? К чему красота, если нет цели, которой она служит? И поэтому те из нас, кто хоть умом, хоть как понимает это, поэтому они все сейчас в Аннуминасе. Здесь все же не столь скучное место.
Наступило молчание. Гномы слушали Хорнбори очень внимательно, изредка дружно кивая и одобрительно бормоча что-то себе в бороды.
– Только потому, что в Аннуминасе “не так скучно”? – переспросил Торин. – Другого места нет?
Хорнбори равнодушно пожал плечами. Весь его вид, казалось, говорил: “Не можешь сказать ничего умного, лучше молчи, Торин”.
–А не потому ли в Аннуминасе не скучно, что здесь теперь топоры прятать заставляют? – Торин повел рукой возле пустого гнезда на поясе. – Что случилось? Порубили кого-то?,
На лицах сидящих появились недовольные гримасы, кое-кто покраснел. Все уставились в пол, словно по команде. Наконец неохотно заговорил немолодой гном с опаленной бородой:
– Ты понимаешь, Торин, глупая такая история. Здесь ведь разный народ собрался, а пиво такое вкусное… Так вот, неделю назад… Андвари, ты не знаешь его, он из Туманных Гор, сын Форга, – ему не хватило пива в одном из трактиров, он пошел в другой, там пива тоже не оказалось. То ли не сварили, то ли продали все куда-то на сторону. Короче, он разрубил семь столов и три двери, причем двери были все окованы железом. Поднялся переполох, трактирщик орал на всю улицу, его жена верещала так, что слышно было, наверное, на другом конце озера, народ, натурально, разбежался, явилась стража… – Говоривший невольно улыбнулся. – Андвари поотрубал им всем наконечники копий, просто так, на спор, он все время предлагал стражникам биться с ним об заклад. Он ведь и в мыслях не имел никого трогать или, убереги Дьюрин, убивать! Он и за столы заплатил хозяину. Ему и говорят потом, ну, когда стало ясно, что его так просто не повязать, говорят: “Идем с нами, ты нам нужен, только топор спрячь”. Ну он и пошел, конечно! А как же, раз говорят тебе, что ты нужен! А его отвели к Наместнику – и в башню. Он там ревел, как разъяренный бык, принялся рубить дверь – и прорубил бы, если бы не явились наши старшины и не утихомирили его. Общине пришлось внести двести триалонов, а Наместник вдобавок издал приказ. Я его читал. Он начинается словами: “Да возобладает в гномах преярых к дверям всевозможным почтение…”, а заканчивается – ты сам знаешь чем. Штраф да высылка… А все из-за одного олуха!
Слушавшие вздыхали, кряхтели, морщились. Паленая Борода, как назвал его про себя Фолко, тем временем продолжал:
– Уж мы проучили этого Андвари, как следует проучили – до сих пор отлеживается, но пиво мы ему даем. А Наместнику как в глаз что-то попало – стоит на своем и все тут! Говорят, скоро вовсе с оружием ходить не разрешит! У нас ведь тут еще один отличился… Эй, где Малыш?
– Да спит небось где-нибудь, – ответил ему кто-то. – Пива упился и спать пошел.
– Ну и ладно. В общем, народ местный нас побаивается. Дружинники щериться стали, ну и мы безоружными теперь тоже не ходим. Все-таки развлечение!
Гномы ухмылялись, нарочито громко гремя железом, вид у них был самый воинственный, и пробегавшие мимо трактирные слуги косились на них с опаской; прочие посетители жались по углам. Фолко
