тормоз…
— Кузьмарь?
— Нормально. Даже очень хорошо…
— Румбо.
— О! То, что надо! На этом и остановимся. Румбо. Теперь ты — Румбо. Это как бы «Анти-Рэмбо». Морской волк, к тому же, судя по всему… Как раз про тебя. Теперь ты не просто 6659671. Теперь ты Румбо, номер кузова 6659671.
Румбо вдохнул воздух всей грудью. В брюхе протяжно забулькало. Стараясь не задевать могильных камней, он прошел в заросли волчьей ягоды. Оросил их мочой. Затем присел и обдал жирную от человечьей золы почву струей зеленоватого кала.
— Извини, что при тебе приходится… — он с кривой улыбкой подтерся висевшим на могильной ограде бюстгальтером, — но просто терпеть больше уже не мог.
— Ничего, бывает… — улыбнулась 3оя, — дай-ка я тоже… — она опустилась на корточки, и, подобрав халат, обильно помочилась, выпустив газ. — Сама недавно каку уронила: дала анал одному хмырю с толстым членом… и самое обидное — не понял он моей жертвы. Без внимания отнесся. Он знал, что любовь — это игра, и знал, что я это знаю. Но почему б не сыграть? Или мы — плохие игроки? Зачем бояться? На этой сцене места хватит всем. Есть любовь и у статиста. Она и есть: среднестатистическая. Но нам-то, натурам тонким, такая любовь, естественно, не нужна. Нам нужно — с резью, с кровью, с бубенцами… А как же, если душа просит? Душе ж не откажешь, родимой… вот так и повелось на Руси: не верь, не бойся, не проси… хе-хе-хе…
Румбо никак не мог взять в толк, искренне она говорит, или стебётся, но уточнить постеснялся. 3оя продолжала оставаться энигмой, решение которой лежало вне языковых форм и матриц.
Он задержался у могилы, изголовье которой венчал вращающийся шар тёмно-рубинового стекла; невольно залюбовался.
— Чего вылупился? — в голосе 3ои неожиданно плеснуло презренье, — Пойдем… покажу кое-что…
Они прошли мимо белоснежной мраморной статуи.
— 3ой, это кто?
— Галина Буйко. Певица. Overdosed.
— Стильно…
— У неё отец был в авторитете… А вот гляди, нравится? — она показала овальное фото молодой женщины на массивной гранитной плите.
Женщина смотрела как бы искоса, с растормаживающей улыбкой. Румбо невольно вздрогнул. Где… где он видел её? Ёбаный боже, да это ж
— Ей размозжили голову.
— Кто? Когда? С какой стати?!..
— Здесь нет времени, Румбо… — 3оя колупнула ногтем ограду, — мы с тобой на Помойке Истории. Время здесь — не работает. Случилось ли это еще завтра — или только будет вчера, кто знает? Кто, когда и с какой стати — всё это станет тебе известно — но не ранее, чем придёт срок. У нас сейчас другая задача: вытравить тараканов из твоей головы. Желательно, всех до единого. Пойдем, покажу тебе могилу моего мужа.
— Ты, стало быть, вдова? Мои соболе…
— Не хами.
— А можно поинтересоваться, что с ним стало? — спросил после паузы Румбо, разглядывая плаксивое лицо молодого брюнета в очках… — Постой, это твой муж?!
— Да, а что?
— Я его знаю! Он наш клуб перекупил… под бизнес свой приспособил тихой сапой. И к тому же — инфицированный…
— Сам-то ты часом не инфицированный?
— Я? Я вообще уже мёртвый.
— Мёртвые не разгуливают по кладбищам. Не гадят, и не кормят мозгом насекомых.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Ты слышал. Мёртвые не разгуливают по кладбищам: они лежат в могилах. А если кто-то гуляет по кладбищу, его могила еще пуста. Наши с тобой могилы пусты, Румбо, и, если ты не против, я постараюсь максимально оттянуть срок возвращения.
— Я-то не против, я — за… но что надо делать?
— Что делать… я же тебе сказала: тараканов морить. Они питаются тобой, понимаешь? Отнимают твою силу, разрушают мозг, иссушают жизнь. День ото дня — потому это почти не заметно. Но когда заметишь, уже будет поздно.
— Да я согласен, но как это сделать? — кусал губы Румбо.
— Как сделать… ладно, не суетись… давай присядем на лавочку: здесь вроде чисто… На вот, пожуй, — она протянула ему газетный кулек.
— Семечки?! Надо же… благодарю, — опустил глаза Румбо. — Слушай, 3ой… мне бы одежду раздобыть какую: надоело голым шляться… к тому же холодно…
3оя пропустила эту жалобу мимо ушей.
Повисла длинная пауза.
— Странный вкус у этих семечек, — вымолвил, наконец, без особого энтузиазма Румбо, словно обязан был поддерживать беседу.
На самом деле, вкус у семечек был самый обычный. Но при раздавливании их зубами вспоминался почему-то Адлер еще советских времен. Портвейн в спорт-общаге. Драка с абхазами. Горячие початки с кислым пивом. Аэропорт под горой, весь в огнях — такой красивый вечерами.
И еще вспомнился разговор о гермафродитах. Мокрое шоссе на въезде в город. Автомобили на обочине. И они с Митей идут вдоль леса. В магазин, возможно? И Митя рассказывает ему об этом: что есть такие люди, которые рождаются с хуем и пиздой одновременно. А Румбо не верит ему, потому что слыхал о трансвеститах. О людях, которые операционным путем пришивают себе чужие гениталии.
Нет, трансвеститы — это другое, пояснил Митя, и вдруг стал паясничать, точно больной: рыча, сложил на груди руки; запрыгал тушканчиком. Совершенно белое лицо его при этом лоснилось от пота; глаза остекленели, и вздулась вена на лбу.
Подурив так, он застыл на какое-то время, вытянувшись по стойке смирно и бормоча невнятное, а затем вдруг с воплем: — Бортупле-е-ес!!! — бросился бежать с места, ударился головой о фонарный столб — и упал без сознания.
Митя потом сам не любил вспоминать об этом случае. Иначе Румбо давно бы расспросил его подробнее, насчет того,
Сам Митя, утверждал, что был трезв, и даже пива не пил. Но лузгал семечки… да, семечки. А потом крыша встала дыбом. Вставило незаметно, зато безвозвратно. И он уже был не Митя. Он уже был Харитоном. Харитоном С Сорванным Скафандром — ХССС, сокращенно.
Был еще ХБРИЖ — Харитон Без Рук И Жопы — и ХБГ: Харитон Без Глаза.
Эти три персонажа, будучи вместе, образовывали новую, на ступень выше стоящую фигуру — ХДВР, т. е. Харитона, Дающего В Рот. ХДВР при желании мог раздваиваться на Зинку-пелепёлку и Махмуда- молочника. Эти двое образовывали Тайный Плотский Союз (ТПС), который предполагал беззаветное служение трём божествам: Сабле, Кидабле, и Похоти. В пантеоне подземных богов им соответствовала так называемая Бешеная Троица: Водка, Молодка и Фистула. Считалось, что искренне поклоняющийся всем шестерым божествам послушник приобретает волевой импульс, который заставляет его преображать всё вокруг.
Но пришел Мессия и рек, что трем подземным и трем надземным божествам противостоит в смертельной схватке Кижма, Хозяин Равнин, и Бесстуломагнит — неподвижное зловонное существо с намагниченным анусом, страшное в своем неистовстве. Для борьбы с этими демонами Фистула соорудила
