– Хорошо, но если меня остановят, не вмешивайся. Проскользни вперед в суматохе и живым доберись до нее. Не подведи меня!
Маленький человек ухмыльнулся, блеснув ослепительно белыми зубами.
– Вы не подведите, сахиб. Вам еще столько предстоит сделать, прежде чем вы станете Повелителем горы. – Гуэнг посмотрел мимо него в сторону заставы шагах в ста впереди. Он увидел, что Азадэ уже встала в очередь. Один из «зеленых повязок» что-то сказал ей, но она что-то ответила ему, и он взмахом руки пропустил ее. – Не ждите меня на дороге, сахиб, возможно, я пойду полем. Не волнуйтесь за меня, я найду вас по следам.
Он протолкался сквозь путников и присоединился к потоку, двигавшемуся в сторону города. Пройдя шагов сто, он сел на перевернутый ящик и расшнуровал ботинок, делая вид, что натер ногу. Его носок превратился в лохмотья, но это не имело значения. Подошвы его ног были твердыми как камень. Он не спеша заново зашнуровал ботинок. Ему очень нравилось быть туркменом.
Перед заставой Росс встал вместе с теми, кто покидал Тебриз. Он заметил рядом с «зелеными повязками» полицейских, которые разглядывали людей. Люди были раздражены, по обыкновению возмущаясь властями и любым покушением на свое право идти куда, как и когда им захочется. Многие открыто злились, а с некоторыми дело едва не дошло до потасовки.
– Ты, – крикнул ему один из «зеленых повязок», – где твои бумаги?
Росс зло сплюнул под ноги.
– Бумаги? Мой дом сгорел, мою жену сожгли, моего сына сожгли левацкие собаки. У меня ничего не осталось, кроме моего карабина и горсти патронов. На все воля Аллаха… а вот почему бы тебе не пойти жечь сатанистов и исполнять Божий труд вместо того, чтобы останавливать честных людей?
– Мы честные люди! – сердито возразил иранец. – Мы исполняем Божий труд. Откуда ты родом?
– Из Астары. Астара на побережье. – Он дал гневу прорваться наружу. – Астара, понятно? А ты?
Стоявший за ним иранец и тот, что стоял позади него, разразились руганью, торопя охранника, чтобы он не заставлял их ждать на холоде. Один из полицейских начал пробираться в их сторону, поэтому Росс решил рискнуть и с проклятьем протолкнулся вперед, следующий иранец – за ним, потом – следующий, и они миновали рогатку. Охранник с зеленой повязкой зло прокричал им вслед грубое ругательство, потом повернулся и занялся другими в очереди.
Прошло некоторое время, прежде чем Росс задышал спокойно. Он старался не спешить, глаза его все время искали ее впереди. Азадэ нигде не было видно. Мимо проезжали машины и грузовики, натужно ревя моторами на подъеме или слишком быстро спускаясь вниз, время от времени заставляя людей шарахаться в сторону и поливать водителей неизбежным потоком проклятий. Человек, стоявший за ним в очереди у заставы, поравнялся с ним; пеших путников на дороге становилось меньше: многие сворачивали на тропинки, которые вели к лачугам у дороги или к деревням в лесу.
– Этот олух из «зеленых повязок» – настоящий сын собаки, – заговорил иранец с тяжелым акцентом. – Вы правы, ага, им следует заниматься Божьим трудом, трудом имама, а не Абдоллы-хана.
Росс тут же насторожился.
– Кого?
– Я сам родом из Астары и по вашему выговору я знаю, что вы не из Астары, ага. Астарцы никогда не станут мочиться в сторону Мекки или повернувшись к Мекке спиной – мы в Астаре все добрые мусульмане. По описанию вы, должно быть, и есть тот диверсант, за которого хан назначил большую цену. – Голос иранца звучал безмятежно, с любопытствующей дружелюбностью, на плече у него болталась винтовка «Энфилд».
Росс ничего не сказал, только хмыкнул, не сбавляя шага.
– Да, хан дает за вашу голову хорошую цену. Много лошадей, отару овец, десяток, если не больше, верблюдов. Для простых людей – шахский выкуп. И за живого выкуп еще больше, чем за мертвого, – больше овец, лошадей и верблюдов, достаточно, чтобы жить вечно.
Но где эта женщина Азадэ, его дочь, та самая, которую вы похитили, вы и ваш напарник?
Росс взглянул на него разинув рот, и иранец весело хмыкнул.
– Вы, должно быть, очень устали, что так легко себя выдали. – Внезапно его лицо озлобилось, рука скользнула в карман старой куртки, вытащила оттуда револьвер и ткнула его в бок Россу. – Пройдите вперед меня на один шаг, не пытайтесь бежать или выкинуть еще что-нибудь, я просто выстрелю вам в спину. Так, где женщина? За нее тоже обещана награда.
В этот момент грузовик, спускавшийся сверху, выскочил из-за поворота, опасно накренившись, выехал на встречную полосу и полетел прямо на них, громко сигналя. Люди бросились врассыпную. Реакция Росса была более быстрой, чем у противника: он сделал шаг в сторону, двинул иранца плечом в бок, и тот полетел под колеса грузовика. Грузовик сбил его, переехал сначала передними колесами, потом и задними и, визжа тормозами и входя в занос, остановился в сотне шагов ниже по дороге.
– Да хранит нас Аллах, вы видели? – воскликнул кто-то. – Он бросился прямо под колеса.
Росс оттащил тело с дороги. Револьвер исчез в снегу.
– А, эта жертва Аллаху ваш отец, ага?
– Нет… нет, – с трудом выговорил Росс, борясь с паникой. Все произошло так быстро. – Я… не знаю его. Никогда не видел его раньше.
– Клянусь Пророком, как неосторожны эти путники! У них что, глаз нет? Он мертв? – крикнул издалека водитель грузовика, поднимаясь к ним. Это был бородатый, смуглый человек в грубой одежде. – Аллах свидетель, он сам бросился мне под колеса, все это видели! Вы, – сказал он Россу, – вы были рядом, вы должны были это видеть.
– Да… да, так оно и было, я шел позади него.
– На все воля Аллаха. – Водитель радостно зашагал обратно: все было правильно, и делу конец. – Его превосходительство все видел. Иншаллах!
Росс протолкался через небольшую толпу путников, которые предпочли остановиться и посмотреть, что случилось, и зашагал вверх по дороге, стараясь собраться и сосредоточиться и не оглядываясь назад. Пройдя поворот, он прибавил шагу, спрашивая себя, правильно ли было отреагировать так быстро, практически не думая. Но этот человек продал бы ее, продал бы их обоих. Забудь о нем, карма есть карма. Еще один поворот – Азадэ по-прежнему не видно. Его тревога возрастала.
Здесь шоссе изрядно петляло, и подъем был крутым. Он прошел несколько лачуг, полускрытых краем леса. Тощие собаки рылись в мусоре. Тех, что приближались, он отгонял криками и ругательствами: многие из них, как правило, были заражены бешенством. Еще один поворот. Пот заливал ему глаза. И тут он увидел ее, она сидела на корточках у обочины и отдыхала, как любая из дюжины старух рядом с ней. Она увидела его в ту же секунду, качнула головой, предостерегая, встала и двинулась дальше по дороге. Он приблизился метров на двадцать и зашагал следом. Тут позади них раздалась стрельба. Вместе со всеми остальными они остановились и обернулись. Они ничего не увидели. Застава осталась далеко внизу, без малого за километр отсюда. Через мгновение стрельба стихла. Никто ничего не сказал, люди лишь стали более поспешно подниматься в гору.
Дорога была плохая. Они прошагали еще километра полтора, постоянно отступая в сторону, чтобы пропустить машины. Иногда мимо с кряхтением и грохотом проезжал автобус, но все они были переполнены, и ни один не останавливался. В эти дни даже на обычных остановках иногда приходилось ждать целый день, а то и два, прежде чем отыскивалось место. Грузовики порой останавливались. За плату.
Позже один из них с пыхтением проехал мимо него и, поравнявшись с Азадэ, притормозил и пополз с нею рядом.
– Зачем идти пешком, когда уставшие могут поехать с помощью Кира-дальнобойщика – и Аллаха, – крикнул ей водитель, плотоядно скалясь на нее и толкая локтем в бок своего соседа, иранца с черной бородой одних с ним лет. Они уже некоторое время наблюдали за ней, смотрели на покачивание ее бедер, которое даже чадра не могла скрыть. – Зачем божественному цветку идти пешком, когда она могла бы ехать в теплом грузовике или на ковре мужчины.
Она подняла на него глаза, обругала его последними словами и крикнула через плечо Россу:
– Муж мой, этот прокаженный сын собаки осмелился оскорбить меня и говорил непристойности вопреки закону Аллаха…
Росс уже был рядом, и водитель вдруг увидел, что смотрит в черный зрачок винтовочного дула.
