тоже, но я тут единственный американец, я и в школе тогда рассказывал про Штаты, а чертовы муллы и Хомейни кричат, что я Сатана – это я-то, который всю жизнь был добропорядочным католиком, черт бы меня побрал! Я тут ночами не сплю.
– Так что ты раньше об этом молчал? Тебе и не нужно здесь оставаться, Род. 212-й должен лететь завтра. Почему бы тебе не отправиться вместе со Скотом? Как только доберешься до Эль-Шаргаза, можешь перевестись на работу в Нигерию или вообще куда захочешь.
Некоторое время Родригес молчал с безрадостным лицом.
– Мне бы это подошло, Том. Конечно. Если ты можешь об этом договориться, ты снял бы огромный груз с моей души.
– Считай, что дело в шляпе. Нам все равно придется посылать механика, так почему не тебя, ты старший.
– Спасибо, Том. Вот спасибо. – Родригес просиял. – Я только подтяну ножную педаль, пташка будет как новая.
Локарт увидел, что на грузовой вертолетной площадке трубы уже подготовили к отправке. Двое иранских рабочих ждали, чтобы зацепить подвесной крюк вертолета за рым-болт. Он уже полез в кабину, но остановился, заметив на тропе из деревни метрах в ста двух человек, которые шагали к базе, – Ничак-хан и с ним еще один иранец с карабином. С этого расстояния было нетрудно разглядеть на его рукаве зеленую повязку.
Локарт двинулся им навстречу, готовя свой мозг к тому, чтобы думать и говорить на фарси.
– Салам, Ничак-хан, салам, ага, – поприветствовал он и второго гостя, тоже бородатого, но гораздо моложе.
– Салам, – сказал Ничак, – вам дали время до пятого заката.
Локарт постарался скрыть свой шок. Сегодня был вторник, пятый день будет воскресенье. – Но, ваше превосходительство, э…
– До пятого заката, – сказал человек с зеленой повязкой без всякой вежливости. – В священный день вам запрещается работать или летать, лучше воздайте хвалу Аллаху, а после пятого заката, считая от сегодняшнего вечера, если все чужеземцы и их вертолеты не уйдут отсюда, база будет сожжена.
Локарт взглянул на него. Позади иранца стояла их кухня, из нее вышел Жан-Люк и направился к ним.
– За четыре рабочих дня будет очень трудно управиться, ага, и я не думаю…
– Иншаллах.
– Если мы уйдем, все вышки тоже должны будут закрыться. Только мы можем обслуживать их и работающих там людей. Это нанесет ущерб Ирану, это…
– Исламу не нужна нефть. Чужеземцам нужна нефть. Пять закатов. Да падет вина на вашу голову, если вы останетесь.
Ничак-хан искоса взглянул на своего молодого спутника. Потом сказал Локарту:
– Ага, я хочу отправиться с этим человеком, чтобы увидеть начальника итальянских чужеземцев. Я бы хотел отправиться прямо сейчас, пожалуйста.
– Почту за честь, – ответил Локарт, думая про себя: Миммо Сера провел в этих горах много лет, он будет знать, что делать. – Я должен доставить груз труб на вышку «Роза»; мы можем вылететь немедленно.
– Трубы? – грубо переспросил молодой иранец. – Не надо никаких труб. Мы полетим прямо так. Никаких труб.
– «Иран Ойл» говорит, что трубы нужны, значит, трубы туда и полетят, или вы не полетите, – сердито выпалил Локарт. – Аятолла Хомейни приказал, чтобы добыча нефти была восстановлена, почему комитет не подчиняется его приказу?
Юноша вдруг посмотрел на хана, который спокойно произнес:
– На все воля Аллаха. Аятолла есть аятолла, комитеты подчиняются только ему. Давайте отправляться, ага.
Локарт оторвал взгляд от молодого иранца.
– Хорошо. Мы вылетаем немедленно.
– Салам, Ничак-хан, – сказал Жан-Люк, подходя к ним. – Том, каков ответ? – спросил он по- английски.
– До заката в воскресенье. Мы должны убраться до того времени, и нам запрещено летать в пятницу.
Жан-Люк проглотил готовое вырваться ругательство.
– И никаких переговоров?
– Никаких. Если только тебе не захочется поспорить с этим сучонком.
Юноша с карабином вызывающе уставился на Жан-Люка.
– Скажите этому сыну собаки, что от него дурно пахнет.
Локарт уловил легкий запах чеснока.
– Он говорит, что твои кулинарные ароматы великолепны, Жан-Люк. Послушай, они хотят отправиться и поговорить с Миммо Серой. Я вернусь сразу же, как только смогу, тогда мы решим, что делать дальше. Нам пора, – сказал он на фарси и открыл дверцу в пассажирский отсек вертолета.
– Смотрите! – внезапно воскликнул Родригес и показал рукой на север, на высокие горы. В небо поднимался столб дыма. – Это «Мария»?
– Может быть, «Беллиссима», – сказал Жан-Люк.
Ничак-хан, прищурившись, смотрел вдаль.
– Это близко к тому месту, куда мы должны полететь. Да?
– Немного в стороне.
Старик казался очень встревоженным.
– Возможно, будет лучше забрать трубы следующим рейсом, пилот. До нас уже несколько дней доходят слухи, что левые пробираются в горы, хотят устроить диверсии и вызвать беспорядки. Прошлой ночью одному из моих пастухов перерезали горло и отсекли гениталии; я послал людей искать его убийц. – С мрачным лицом он забрался в вертолет. «Зеленая повязка» последовал за ним.
– Род, – распорядился Локарт, – выкатывай 206-й. Жан-Люк, дежурь у рации, я свяжусь с вами.
–
Локарт оставил груз труб на базе и поспешил на север. Это оказалась «Беллиссима», и она горела. Еще издалека он увидел языки пламени, поднимавшиеся метров на десять от одного из трейлеров, который, высохнув за годы на сухом горном воздухе, выгорел уже почти целиком. Сбоку, рядом с буровой вышкой, полыхал еще один пожар. Рядом со складом, где хранился динамит, в снегу лежало неподвижное тело. Снежная шапка горы над базой, видоизмененная взрывом Пьетро и сошедшей после него лавиной, мирно поблескивала. Ниже ущелье обрывалось вниз на два с лишним километра.
Подобравшись ближе, он заметил с полдюжины фигурок, бежавших по извилистой тропинке, которая вела в долину далеко внизу. Все они были вооружены. Не колеблясь, он заложил вираж и бросился за ними, видя их впереди, прямо по курсу, проклиная то, что он не в боевом вертолете, – он бы, не дрогнув, отправил их всех в ад. Шесть человек, с бородами, в неприметной одежде горских племен. Потом он увидел, как один из них остановился, прицелился, из ствола винтовки вырвались знакомые искорки, и Локарт пошел по дуге вбок, выполняя уклоняющийся маневр, а когда он снова развернулся, поднявшись выше, где было безопасно, фигурки уже исчезли.
Он обернулся назад, в пассажирский отсек. Ничак-хан и «зеленая повязка» приникли к иллюминаторам, расплющив носы о стекло. Он крикнул им, но они его не слышали, поэтому он замолотил по перегородке, привлекая их внимание, и жестом подозвал Ничак-хана. Старик прошел вперед, неуверенно раскинув руки – летать ему не нравилось.
– Вы видели их? – прокричал Локарт.
– Да, да, – прокричал в ответ Ничак-хан. – Это не люди гор, это террористы.
Локарт вернулся к пилотированию.
– Жан-Люк, слышишь меня?
