мягким ароматом сосен и табачным дымком, поднимавшимся с нижней террасы. Адам пил охлажденное сухое белое вино и закусывал моллюсками. Будь обстоятельства другими, он продлил бы удовольствие, а так все пришлось проглотить поскорее — ему не терпелось спуститься в бар.
— Добрый вечер.
Адам обернулся, увидел стоящего над ним Гаетано и замер с поднятой вилкой. Неужели Маурицио так сильно его опередил? Неужели предугадал его следующий шаг и передал Гаетано описание надоедливого англичанина?
— Вам все нравится? — вежливо осведомился Гаетано.
Костюм на нем был дорогой, но протянутая рука ясно говорила о том, что этот человек всю свою жизнь проработал на земле.
— Да. Спасибо.
Гаетано одобрительно кивнул.
— Здесь лучшее рыбное рагу во всем Вьяреджо.
— Очень вкусно.
— Хорошо. Я рад.
И только когда Гаетано перешел к соседнему столику, Адам понял, что тот просто работает, выполняет свои обязанности хозяина заведения, интересуется мнением посетителей, проверяет, все ли в порядке. Надо же, упустил такую возможность заговорить.
Спустившись вниз, Адам огляделся, но Гаетано не обнаружил. Может быть, хозяин уже отправился домой? Двое мужчин, с которыми Гаетано разговаривал в начале вечера, еще сидели в угловой кабинке, только теперь к ним добавилась пара, пожилой мужчина и молодая женщина, оба явно обгоревшие на солнце. Лучик надежды забрезжил, когда на столе появился пятый стакан.
Адам сидел у бара в ожидании заказа, когда из двери за стойкой вышел с коробкой сигар Гаетано и сказал что-то бармену. Тот кивнул и поставил на поднос бутылку солодового виски и несколько стаканов.
Адам выжидал и, как только один из столиков освободился, метнулся к нему и открыл книгу, уже решив, что, если потребуется, будет сидеть до конца и уйдет последним. Немного погодя к столику подошла незнакомая женщина и, положив руку на спинку свободного стула, спросила низким, с хрипотцой голосом:
— Можно?
Адам вскинул голову — высокая, с точеными чертами, красивая.
— Конечно, — сказал он, посчитав, что незнакомка хочет всего лишь забрать свободный стул и отнести его к другому столику.
Она села.
— Вы один? Кроме, разумеется, этой скучной на вид книги?
— Э… да… один.
— Американец?
— Англичанин.
— Отдыхаете?
— Изучаю кое-что.
Женщина медленно достала из пачки сигарету.
— Впервые во Вьяреджо?
— Да.
— Где остановились?
— В пансионе. Там. — Он махнул куда-то в сторону бара.
— Ах, там. — Она улыбнулась. — Меня зовут Алессандра.
— Адам.
— У вас красивые глаза, Адам.
— Спасибо.
— А зажигалка у вас есть? — Она повертела в пальцах сигарету.
— Конечно. Извините. — Он взял лежавшую на столе зажигалку.
— Оставь в покое молодого человека, — сказал Гаетано. И когда только успел подойти?
— А что, обязательно? — Алессандра надула губки.
— Боюсь, что да.
Она посмотрела на Адама и усмехнулась:
— Босс… Наверное, хочет вас для себя.
— Очень забавно, Алессандра.
Женщина мило улыбнулась, наклонилась через стол и поднесла к губам сигарету. Адам щелкнул зажигалкой.
— Испортил вечер, — пробормотала она, поднимаясь со стула.
Объяснить случившееся Адам мог только тем, что Алессандра была представительницей древнейшей профессии, а хозяин не желал видеть ее в своем заведении. Он ошибался.
— Алессандра была до недавних пор Алессандро, — пояснил Гаетано.
Неожиданная новость. Единственным, что могло вызвать подозрения, был тембр голоса.
— Неужели?
— Не верите? — улыбнулся Гаетано. — У нас уже были кое-какие… трудности с некоторыми из клиентов.
Пора. Сейчас или никогда.
— Я могу вас угостить? В знак признательности.
Гаетано замешкался на секунду, потом пожал плечами:
— Конечно.
Адам остановил выбор на солодовом скотче двенадцатилетней выдержки. Гаетано одобрительно кивнул и последовал его примеру.
Он уже чувствовал, что либо подцепит добычу с первого захода, либо рыбка сорвется и уйдет. В качестве затравки Адам решил положиться на лесть. Тактика оказалась верной. Гаетано поблагодарил его за комплименты в адрес «Ла Капаннина» и сделал это в удивительно скромной манере. Атмосферу создает здание, посетителей привлекает повар, мастер своего дела, а он, Гаетано, всего лишь хозяин. Впрочем, от скромности не осталось и следа, когда речь зашла о прежнем владельце, при котором «Ла Капаннина» отнюдь не процветала. За год после продажи доход заведения вырос в два раза, так что, усмехнулся бывший садовник, старый хозяин теперь только локти кусает из-за того, что так прогадал. Он даже предлагал пару раз выкупить «Ла Капаннину».
Как и рассчитывал Адам, роль наживки сыграла книга. Это был большой фолиант, посвященный скульптуре итальянского Ренессанса, и Гаетано не мог его не заметить. Когда Адам рассказал, что изучает историю искусства, собеседник признался, что знает о скульптуре того периода очень мало, и упомянул о саде возле одной виллы вблизи Флоренции. Рассказывая о нем, бывший садовник не сказал ни слова о том, что провел на вилле немалую часть жизни, постригал там лужайки и подрезал кусты лавра.
Слушая подробное и впечатляюще яркое описание сада, Адам поймал себя на том, что испытывает к Гаетано труднообъяснимое чувство близости. Тень безысходности, затаившаяся в круглых, как у обезьяны, глазах, наводила на мысль, что годы, проведенные в давящей, неспокойной атмосфере сада, не прошли даром.
Вспомнив взятую на себя роль, Адам с энтузиазмом откликнулся на замечание о том, что именно Флора, богиня цветов, есть центральный образ всего сада, и даже поделился с Гаетано новейшей теорией Эдгара Винда, согласно которой Флора не просто присутствует на боттичеллевских «Весне» и «Рождении Венеры», но и в паре с Венерой составляет скрытую аллегорию любви.
Гаетано принялся задавать вопросы о других скульптурах, и тут уж Адаму пришлось умерить восторги. Засветиться, выдать себя с головой одним неосторожным словом было слишком легко. Тем не менее кое- какие свои предположения он высказал, и они произвели на собеседника немалое впечатление. По крайней мере, вполне достаточное, чтобы Гаетано заказал еще по стаканчику.
К третьему кругу бар начал пустеть, а разговор перешел на тему войны. Повернул его туда Адам,
