— Петер, я тоже очень рад, что к вам попал.
Ну, тут уже все заржали просто. Даже Артур.
Я-то, конечно, имел в виду Лабиринт, а получилось, что — Трибунал.
— Пошли, — позвал Артур и ступил на мост.
Мы с Андреем еще раз кивнули Петеру, он помахал нам и пошел к машине. Он правда хороший мужик, правильный. Надеюсь, мы еще увидимся.
Мост был разводной. Мы дошли до самой середины и встали у поперечной линии, разделяющей две половинки. Артур остановился и сосредоточенно сложил руки перед грудью:
— Так, так, главное — ничего не забыть… Андрей! Если вдруг будет плохо, какие-то непредвиденные обстоятельства — позови, и я вас вытащу. Не геройствуйте! Стас! Я знаю, что ты очень смелый человек, но я тебя прошу: лишнего риска не надо!
День еще не начался, а я уже узнал о себе столько нового…
— Хорошо, как скажешь… — пожал я плечами. Ишь, разволновался…
Он явно хотел добавить еще что-то, но не решился.
— Так, — произнес он уже совсем другим тоном — тоном Первого судьи Трибунала. — А теперь внимательно и точно выполняем мои указания. Не отвлекаться! По моей команде — не раньше — вы встаете на линию, на середину. Ничего не бойтесь. Закрывать глаза или нет — это как хотите. Главное — слушать мой голос! И ничего лишнего не делать! Если захочется что-то спросить — можете спросить, я услышу. Но самим — никаких резких движений! Вообще никаких движений! Магистры, слышите? Андрей, Стас!
— Ну да…
— Понятно все…
— Надеюсь. Что еще…
— Артур, — мягко сказал Андрей. — Не волнуйся так…
Да, что-то наш трибун нервный в последнее время стал. Хорошо, конечно, что оттаял и на человека похож, но психовать-то зачем? На это есть другие люди…
— Да, ты прав. Удачи вам! А теперь — приготовиться!
Артур встал напротив нас — на другую половину моста — и сложил руки, как перед чайной церемонией.
— Встаем на линию!
Мы сделали шаг вперед.
Артур стал произносить непонятные короткие слова, это было похоже на счет. Одновременно он поднимал сведенные руки кверху. Как только он выпрямил их над головой, а потом резко развел в стороны — мост под ногами дрогнул и разошелся. А меня рвануло и понесло. Словно я падал с огромных качелей. Дух захватило, все завертелось. Я хотел позвать Андрея, но не мог ни шевельнуться, ни крикнуть. Несся над пустотой.
— Стас? Это Артур.
— Да, — еле выдавил я.
— Как ты?
— Мрак…
— Что, темно? — не понял маг.
— Нет… Голова кружится…
— Сейчас, потерпи.
Я хотел заорать, что не могу, но полет тут же замедлился, а голова действительно перестала кружиться.
— Ста-ас?
— Я тут.
— Как у тебя?
— Жив, — выдохнул я.
— Пейзаж видишь? Какой на… пейзаж!
И тут я увидел… верхушки елок.
— Елки!
— Да? Ну все, давай! Удачи!
И я стал падать уже вниз. С вполне соответствующим моему телу ускорением.
Падал, впрочем, я не очень долго, но и приземлился не очень мягко. Мордой в снег. Как, уже все? Я- то думал… Рядом что-то шумно плюхнулось. Андрей? Я кое-как поднял голову.
Точно, рядом в глубоком сугробе барахтался Андрей.
Наконец он встал на четвереньки, потом вскочил на ноги.
— Ста!., а, вот ты где! Все хорошо? Ой, да у тебя лицо в крови. Губу разбил.
Пострадала не только моя губа. Я вынул из кармана… раздолбанные очки.
И разразился ругательствами, которые здесь приводить не хочу.
— Да ты чего, ты чего? Зачем тебе эти стекла?
— Ну как зачем, елки-палки! Я же не могу себе выправить зрение!
— О-о, — Андрей виновато взглянул на меня. — Прости, дружище, я давно должен был допереть! Я уберу твою дальнозоркость, только это не очень быстро делается. Давай, может, сначала осмотримся?
— Ну естественно, не прямо сейчас же! — засмеялся я, прикладывая снег к разбитой губе.
— А кровь я быстро остановлю…
— Да отвяжись ты, само пройдет.
Я поднялся на ноги, оглядываясь вокруг.
Высокие снежные ели — лес. А мы приземлились на опушке. Едва видимая в снегу тропинка убегает через поле к приютившимся под холмом маленьким домикам. Над крышами вьются тоненькие дымки.
— Где мы, а?
— Вилькоммен нах Бавардиа!
— Не тарахти, я еще не подключился к мировому разуму!
Я снял со спины мешок и принялся развязывать.
— Кстати, и одеться не мешает, холодно…
ГЛАВА 14
Бавардия
Когда я увидел одежду, сложенную внутри плаща, я был готов бежать обратно и придушить Артура. Понимаю теперь, почему он не показал нам ее сразу.
Через минуту я уже орал на весь лес, что «эту ночную рубашку, эти колготки, эту дырявую женскую блузку и шортики с завязочками я не надену ни за что». Андрей валялся рядом в снегу и помирал от хохота.
— Это колет, Стас… Колет! Нормальная мужская одежда вашего пятнадцатого-шестнадцатого веков. А моду на разрезы взяли у солдат.
— Да так, разэтак и еще вот так! А кружевной воротничок — тоже солдатский?!
— Нет, это испанская мода.
— Ах, испанская?! Дружеский обмен между инквизиторами?! Да чтоб…
Нет, ну, люди добрые! Я даже дома в трениках не хожу, а тут предлагается нацепить шелковое трико! В этом только в цирке выступать.
— Я буду похож на клоуна!
— Ты будешь похож на местного жителя. Я тоже буду похож. Не так это страшно, смотри.
Андрей принялся раздеваться. Когда он скинул рубашку, я заметил шрамы — в нескольких местах, на груди и спине. Бледные тонкие рубчики, довольно мелкие. Но их было немало.
— Это вот у тебя…
— Что? А! От иголки осталось. Когда Артур штопал.
