— Тут все просто, — Скелет с удовольствием сощурился. — Кому-то раньше очень было нужно, чтобы про Серебряную Собаку узнало как можно больше народа.
— Что ж тут удивительного? — Алиса помахала ладонью перед лицом. — Одна кассета, спрятанная в снеговике, могла и затеряться. А сотня, разбросанная по всему городу… Рано или поздно кто-нибудь да наткнулся. И вдохновился бы. А то что это — мир надо спасать, а дураков нет.
Наверное, так оно и есть. Скелет выпустил дым, у меня зачесались глаза и заодно голова.
— За сто лет семь дураков нашлись, один дурак на тринадцать лет.
— Почему дураки? — спросил Егор.
— Они вернулись? — Алиса повернулась к Скелету.
Тот помотал головой.
— Значит, дураки. Умные бы вернулись.
Скелет улыбнулся.
— Дураки. Наверное. Они приходили и уходили. И вы тоже.
Я думал, что Алиса сейчас что-нибудь скажет. Ехидственное.
Но она промолчала.
— Никто не вернулся… — повторил Скелет.
Егор щелкнул зубами.
— Нет, — сказал Скелет, — мы их всех отговаривали. Но никого не отговорили.
— Почему? — поинтересовался Егор.
— Потому что мир спасти нельзя, — совершенно спокойно ответил Скелет.
Он выпустил из ноздрей задумчивую дымную фигуру.
— Мир должен пасть, — совершенно спокойно повторил Скелет. — И ничто этому не помешает.
Алиса и Егор посмотрели на меня вопросительно.
— Человек не может уничтожить то, что создал не он, — сказал спокойно Скелет. — Изгадить — это пожалуйста, а чтобы совсем… Нет. Мир, если ему суждено быть разрушенным, разрушится. И вы это не остановите.
Скелет затянулся.
— Кстати, — он облизал зубы, — это уже случалось.
— Что? — не понял я.
— Светопреставление. Причем, судя по всему, не один раз.
— Как это может быть? — Алиса прищурилась. — Конец Света… это же конец.
Все…
Скелет как-то по-особенному прищелкнул языком, отчего дым получился треугольный.
— В определенном смысле… — Скелет полуприкрыл глаза. — Знаете, шахтерская жизнь тяжела, очень быстро изнашивается позвоночник, легкие. Когда работать невмочь, по разным местам распределяемся. Я попал в книжную палатку, времени много, читал, читал. Конец — это для одних конец, для других же всегда начало. Диалетика называется. Так что… У меня, кстати, есть доказательства. Лисичка.
Кивнул Скелет.
Лисичка снова шустро исчез и появился через минуту с большой черной книгой.
— Альбом, — объяснил Скелет. — Под землей лежит много чего интересного, и находят это шахтеры.
Скелет протер руки о куртку, встряхнул их как после воды, открыл.
Фотографии. Большие и красивые. Слои земли, а в каждом отпечаток.
— Сделано на разных глубинах, — начал рассказывать Скелет. — Но все в пределах нашего города. Каждое время откладывается в земле, чем глубже, тем старше. Вот, смотрите, это было совсем давно. Отпечатки. А иногда и кости встречаются.
На фотографии изображалось чудовище. Оно напоминало толстую трубку, расширявшуюся к одному концу. По бокам трубка расходилась многочисленными отростками, похожими на щупальца, каждое заканчивалось набором коротких пальцев. Из широкого конца трубки простирался толстый язык.
— Пакость какая… — сморщилась Алиса.
Скелет перевернул страницу.
Следующее чудовище выглядело ничуть не лучше первого, те же щупальца, но прикрепленные к шару. Действительно пакость.
Скелет начал переворачивать страницы. Одни монстры сменяли других, омерзительные твари становились все омерзительнее, постепенно я отмечал, что монстры как бы объединяются в группы.
Вот твари, утыканные щупальцами. А вот похожие на раков, с клешнями и глазами на длинных палочках, с острыми шипастыми хвостами, с конечностями, состоявшими из треугольников.
Вот они, ящеры. Тут уже что-то знакомое — когти, зубы, хвосты. Для сравнения рядом с этими самыми костями стояли шахтеры, выглядели они совсем не богатырями.
Вслед за ящерами шли звери. Тоже зубастые и тоже клыкастые, некоторые клыки были устрашающие до крайней степени.
На последней странице альбома оказалась неожиданная фотография. Человек. Немного непохожий на нас, руки чересчур длинные, а голова сплющенная, челюсть тяжелая.
Скелет закрыл альбом.
— И что это значит? — спросила Алиса. — Что это объясняет? При чем здесь Конец Света?
— То, что этот, нынешний Конец Света далеко не первый.
Мне стало как-то грустно. Совсем уж.
— Такое случалось и раньше, — сказал Скелет. — И не один раз. Это записано в земельных слоях, те, кто бывал в глубинах, знают. Вот живут черви, и слизни, и ползучие каракатицы, и ими кишит все, и вдруг среди них ни с того ни с сего появляются… не знаю, пожиратели каракатиц. Или ящеры. Их много, они везде, от самых маленьких, размером с ноготь, до огромных, высотой в трехэтажный дом. Они господствуют над миром, и так продолжается много лет подряд, столько лет, что представить себе невозможно. И вдруг разом исчезают, вымирают, и вот весь мир заполнен только их костями. И на этих костях прорастают другие существа, новые, совсем не похожие на предыдущих, иные в крайней степени. Это происходит вдруг, разом, как будто ребенок смахивает со стола надоевших ему солдатиков и лепит из глины новых. Может, пришло наше время?
Скелет спросил это неожиданно, вдруг, так что мне захотелось ответить. Да.
Сигарета Скелета прогорела, и он тут же скрутил следующую, зажег, задымил.
— Но это длится уже давно, — возразила Алиса. — Они уже давно здесь! Много лет!
Скелет сладко закурил сигару. Я отметил, что уже привык к дыму, что он не кажется мне едким, а, напротив, сладким и даже приятным, он окружил нас синеватой завесой, за которой растворился окружающий мир.
— Я видел у тебя будильник, — Скелет обратился к Егору. — Можно?
Егор послушно достал часы, выставил на стол. Скелет завел пружину, будильник послушно затикал.
— Это не я придумал, — стал объяснять Скелет, — это прочитано в одной из книг. Мир существует давно, очень давно. Если представить, что весь мир существует час…
Скелет постучал по стеклу будильника и повторил:
— Если представить, что мир существует целый час, то жизнь на нем длится меньше пяти минут. А человек…
Скелет задумался, подсчитывая в уме.
— Наверное, меньше секунды. То, что происходит у нас, — это даже не миг, это… Практически ничто. Вздох. Вот через тысячу лет это станет половиной мига. Но это все равно, с точки зрения истории — это просто прах. Если наш исход продолжится тысячу лет, то здесь…
Скелет снова постучал, сначала по стеклу будильника, затем по альбому.
— Здесь это будет выглядеть как исчезновение. Вот жили мы, а вот нас нет. И вместо нас ползуны. И только кости в земле.
— Но раньше же, во времена червяков, не было никаких Установок, — сказал я. — Как оно все уничтожалось?
