Что-то подсказывало мне — у Скелета есть ответ и на этот вопрос.
— Механизм инферно не имеет значения, — сказал он. — Эпидемия. Активность солнца. Похолодание. Война. Или какой-нибудь китаец, сифилитик и пожиратель осьминогов. Один вид, допустим, каракатицы, заходит в тупик, жрет все подряд и портит воздух, и тогда появляются пожиратели пожирателей.
Некоторое время мы молчали. Потом Егор спросил:
— Это что же получается? Вроде как мы это все бесполезно делаем? Все равно ничего вернуть нельзя?
Скелет не ответил.
— А какой во всем этом смысл? — спросила Алиса. — Ну, пусть — одни каракатицы поедают других каракатиц. Вот насколько я поняла из этого…
Алиса постучала пальцем по альбому.
— Насколько я поняла, эти новые каракатицы появлялись всегда и как бы вдруг.
— Судя по всему, да.
— То есть… это… некое вмешательство?
Скелет пожал плечами.
— Вмешательство — это слишком тонкая вещь. Как и невмешательство. Но если говорить откровенно…
Скелет прикрыл глаза, наслаждаясь сигаретой.
— Вмешательство вполне вероятно. Во всяком случае, слишком многое на это указывает…
— А зачем? — опять перебила Алиса. — Зачем все это нужно?
Скелет пожал с хрустом плечами.
— На этот вопрос нет ответа, только предположения. Одни формы жизни перестают отвечать Цели, другие оказываются тупиковыми ветками, третьи слишком активно друг друга истребляют. Так или иначе, от них избавляются как от бесперспективных. Для этого есть широкий выбор средств, от потопа до вулкана. Получается, что вся жизнь — это и есть Конец Света.
Я помотал головой. Не верилось. В то, что мы не оправдали. В тупиковую ветвь. Хотя…
— Есть еще интересная теория, — Скелет выпустил дым в вентилятор. — Она, конечно, не объясняет многого… Но, с другой стороны, объяснить все то, что происходит с нами, не может никто…
Мы слушали. Скелет был интересным, много знал, рассказывал складно, точно книжка с нами разговаривала. Я думал, что шахтеры от изобилия подземелий погружены в мозговую темноту, а оказывается, наоборот все. Дух Божий дышит даже в глубинах земельных.
— В свое время я тоже интересовался… — Скелет совершил сигаретой круговое движение. — Онтологией, так сказать. То есть как оно все получилось.
— А на Запад как, сходить не хотелось? — осведомилась Алиса с ехидцей. — Самому? Своими ножками?
— Кому в молодости не хотелось спасти мир? — вопросом на вопрос ответил Скелет. — Хотелось. Само собой. Я и припасы собирал, одежду, патроны. Как сейчас помню… Вовремя остановили.
Скелет поглядел на Лисичку.
— Кому не хотелось спасти мир? — повторил Скелет. — В молодости это нормально — брать задачи не по плечу. Впрочем, я отвлекся. Я о теории рассказывал, интересной весьма и весьма. Так вот, некоторые считали, что Конец Света случился уже давно.
— В нашей библиотеке есть интересные рукописи, мы объединяем их по названию первой найденной — «Часослов Заката». К сожалению, не могу вам их предложить в силу того, что у вас, вероятно, мало времени.
Егор и Алиса переглянулись.
— Чрезвычайно мало, — сказал я. — Почти и нет его, времени.
— Я так и предполагал. Поэтому изложу вам изустно. Принято считать, в частности, благодаря записям того же Белова, что Конец Света случился вдруг. То есть он хронологически совпадает с началом Эксперимента по изучению физических законов, в результате чего возникла аномальная территория, распространившаяся отсюда вширь. Однако существует и противоположная точка зрения. О распределенном Конце Света, длящемся, так сказать, растянутом во времени. Автор первого «Часослова» анализирует историю человечества за последние пятьсот лет и доказывает, что предвестники грядущего Апокалипсиса проявлялись еще очень давно. Это привычные человечеству вещи — эпидемии, войны, переселения народов. Вспышки насилия, зачастую не имеющие никаких видимых причин. Изменения климата. Создание новых существ, способных к выживанию в критических условиях, конструирование боевых машин. Биологическое оружие, массовые психозы…
Скелет сделал паузу для затяжки.
— Человечество давно стало на тропу самоистребления, более того, оно с азартом по этой тропе продвигалось. Но не это интересно, интересен вывод анонимного автора «Часослова». Он отмечает, что катастрофические события, ранее равномерно распределенные по столетиям, к концу двадцатого века резко участились, время точно сжалось. Более того, они вышли на новый качественный уровень — и начали случаться там, где они не могли случиться в принципе. Причем было замечено, что чаще всего несчастья происходили в тех местах, где люди жили в больших скоплениях. В крупных городах, как правило…
— А какой сейчас год? — перебила Алиса. — Всегда хотела узнать, с раннего детства. Мечтала.
Скелет ответил сразу.
— В старинном летоисчислении больше, увы, не содержится никакого позитивного смысла, но если вас интересует, две тысячи двести восьмой. Плюс-минус пятилетие.
Две тысячи двести восьмой. И мне сразу стало как-то легче. Я почувствовал себя на месте, укоренился, что ли. До этого я болтался в непонятном пространстве с искаженным временем — и вот разом оказался в истории. Пусть плюс-минус пятилетие, это все равно. На месте.
Отныне. Навсегда.
— Автор «Часослова Заката» полагает, что Установка — это не причина катастрофы, это попытка ее остановить. Причем удачная.
Теперь переглянулись уж все мы. Алиса глазом дернулась — вроде как не слушать надо Скелета, не совсем он нормальный.
— Этот человек изучал старые документы, — рассказывал Скелет. — В том числе и секретные, в последние дни открыли доступ к архивам, все драпали. Так вот, чудовища появлялись задолго до Эксперимента. Нападали на людей, убивали, причем иногда это происходило в массовом порядке. За четыре года до запуска Установки на юго-западе города было вырезано два дома — и это далеко не единичный случай. Для борьбы с проявлениями иноактивности создавалось даже специальное подразделение. В определенный момент стало ясно, что ситуация выходит из-под контроля, нападения учащаются и распространяются вширь, и контролю уже не поддаются. И чтобы взять очаг вторжения в энергетическое кольцо, создали Установку.
Прогорела и вторая сигарета, Скелет тут же принялся вертеть третью. Интересно, как ему здоровья на эти сигареты хватает — они же такие едучие, я помню, я пробовал. Наверное, это подземная закалка — у всех шахтеров крепкие легкие, их сигаретами не пробить.
— И что же было дальше? — поинтересовалась Алиса.
— Вместо того, чтобы заделать дыру, они ее расширили, — сказал Егор.
Скелет кивнул.
— Не совсем так. Установка должна была полностью изолировать возникшие пространственные бреши, но все пошло не совсем так, как рассчитывали.
Все-таки красиво говорит, изолировать, красивое слово…
— А потом было поздно, никакими средствами заткнуть образовавшиеся бреши не получалось. Пытались залить внешнее дорожное кольцо модифицированным дефолиантом, не очень эффективно…
— Ты же сказал, что попытка остановить катастрофу удалась? — перебил уже Егор, вредные черты характера заразны.
— А вы когда-нибудь видели самолеты? — спросил Скелет.
Алиса поглядела на меня.
