Охранник постучал снова.
– Хорошо, будь ты неладен! – фыркнул Фишиг.
– Увидимся завтра, – сказан я.
– Да, – ответил он. – Но сделай кое-что для меня.
– Только скажи.
– Поужинай.
Предположительно около полуночи начались судороги. Они пробудили меня от дурного сна. Боль пронзала все тело, а сознание словно оцепенело. Я не чувствовал себя так плохо с тех пор, как почти за два года назад на Лете Одиннадцать во время Тёмной Ночи меня отравил Пай.
Я попытался подняться и рухнул с койки. Живот скрутило спазмом, и я вскрикнул. Меня рвало остатками жуткого ужина. Меня терзал то лихорадочный жар, то смертный озноб.
Не знаю, сколько времени у меня ушло на то, чтобы доползти до двери, и как долго я молотил в неё кулаками. Несколько минут или много часов.
Сознание отступало перед спазмами и усиливающейся агонией.
– Святой Император! – воскликнул охранник, когда открыл дверь и увидел меня в свете фонаря.
Он закричал, потом раздался топот ног, бегущих по коридору.
– Он болен, – услышал я слова охранника.
– Оставьте его до утра, – сказал другой.
– Он умрёт, – нервно ответил первый.
– Пожалуйста… – прохрипел я, протягивая руку. Пальцы парализовало и скрутило в уродливую клешню. Прибыли остальные. Я услышал голос Фишига:
– Ему нужен врач. Профессиональная помощь.
– Не позволено, – возразил охранник.
– Мужик, ты глянь на него! Он же умирает! У него какой-то приступ.
– Пропустите, – произнёс чей-то голос. Подоспел тюремный санитар. Его сопровождал Риггре. Дознаватель выглядел так, словно его вынули из постели.
– Он симулирует, оставьте его! – высокомерно заявил Риггре.
– Заткнись! – прорычал Фишиг. – Посмотри на него! Это не симуляция!
– Он мастер обмана, – ответил Риггре. – Возможно, он слизал свинцовую краску с двери, чтобы лучше сыграть спектакль, но тем хуже для него. Это обман. Оставьте его.
– Он умирает, – настаивал Фишиг.
– Похоже, он серьёзно болен, – озабоченно произнёс охранник.
Неожиданно меня скрутили новые мучительные судороги. Надо мной склонился санитар, и я услышал писк медицинского ауспекса, который он вытащил из своей фармакопеи.
– Это не симуляция, – пробормотал санитар. – У него припадок. Невозможно специально настолько неестественно напрячь мускулатуру. Уровень кислорода в крови упал до тридцати процентов, а его сердце дефибриллирует. Он умрёт менее чем через час.
– Сделайте ему укол. Приведите его в чувство! – завопил Риггре.
– Не могу, сэр. Не здесь. Здесь для этого нет средств. Ох! Император, вы только посмотрите! У него открылось кровотечение из глаз и носа.
– Сделай же что-нибудь! – закричал Риггре.
– Надо доставить его в больницу. Ближайшая в Каср Дерт. Нам надо срочно перевезти его туда, иначе он умрёт!
– Это смешно! – сказал Риггре. – Вы должны сами что-то сделать…
– Не здесь.
– Организуйте вылет, Риггре, – твёрдо произнёс Фишиг.
– Это пленник Инквизиции первого уровня! Мы не можем просто так вывезти его отсюда!
– Тогда позовите Осму…
– Он на ночь уехал на материк.
– Хотите оказаться первым, кто доложит Осме, что его драгоценный пленник подох на полу этой камеры? – Фишиг перешёл на шёпот.
– Н-нет…
– Тогда об этом ему скажу я. Объясню Осме, что его человек, Риггре, лишил его права завершить самое серьёзное расследование в жизни просто потому, что не озаботился вызвать транспорт и позволил Эйзенхорну умереть от токсического шока в тюремном отсеке!
– Вызывайте транспорт! – закричал Риггре на охранников. – Сейчас же!
Они вынесли меня на носилках к посадочной площадке во вьюжную мглу. Спорящие перекрикивали вой
