много времени. И затем меня насильно заберут из этого тела. Хорек, скорее всего, умрет от шока, но у него все равно давно уже не было собственной жизни».
— А что будет с тобой? — спросила я.
«Мой наблюдатель угрожал суровым наказанием, но не уточнял подробности».
— Мы можем что-то сделать? — в ужасе спросила я.
«Как это ни прискорбно, нет. Я положился на удачу, когда решил помочь тебе, и я проиграл. Постарайся, чтобы моя помощь не пропала даром, хорошо? Найди Купера и верни его».
— Хорошо, — ответила я. — Сколько у тебя времени?
«Если повезет, около двух часов. Если нет, то час».
— Что происходит? — спросил Колдун.
Грузовик свернул на шоссе 1-71.
— Пал в беде. Его заберут в тюрьму через час или два. Через сколько мы доедем до поляны?
— Чуть меньше часа на хорошей скорости и если не нарвемся на неприятности. — Колдун проскочил между двумя фургонами. — Люди Джордана не посмеют нам помешать, пока мы на шоссе — тут слишком много обычных свидетелей, но они могут позвонить в полицию, чтобы нас задержали.
— Чудесно. — Я уставилась невидящим взглядом на проезжающие машины, затем глянула на часы на приборной панели. Семь пятнадцать. Я перевела глаза на коробку под ногами.
— Так что из нашего арсенала мне надо использовать, чтобы остановить полицейскую машину?
Колдун одарил меня быстрым взглядом, полным тоски.
— Мы уже и так по уши в неприятностях — не стоит угрожать оружием полиции. Проколи им шину или что-нибудь в этом духе. Это остановит их, и доказать что-то будет сложно. Ведь Болтуны так могут?
— Попробую, — ответила я и достала из коробки старинный пистолет.
— Что ты собралась с ним делать? — спросил Колдун.
— Вот что. — Я приставила пистолет к его виску. — Я требую, чтобы ты довез меня до поляны без остановок, иначе я убью тебя. Вот так вот. — Я с достоинством положила пистолет обратно в коробку. — Теперь ты можешь честно сказать, что я заставила тебя помогать под угрозой смерти. Так что, если повезет, отделаешься условным заключением.
— По-моему, ты начинаешь сходить с ума. — На лице Колдуна застыло нервное, раздраженное выражение.
— Я считаю, что справляюсь с ситуацией с sangfroid, joie de vivre и je ne sais quoi[18] и прочими разновидностями французского самообладания. — Я опустила окно и подставила лицо свежему воздуху. В костюме из драконьей кожи я потела, и теплая, влажная кожа источала затхлый аромат, от которого свербело в носу. — В школе заклинаний меня ничему подобному не учили.
— Ты никогда не ходила в школу заклинаний, — ответил Колдун. — И больше не вздумай тыкать в меня пистолетом, или я заставлю тебя его съесть.
Машины перед нами начали останавливаться, шоссе превратилось в море красных тормозных огоньков.
Впереди на обоих полосах горели синие и красные мигалки.
Колдун нажал на педаль тормоза и выглянул из окна.
— Черт, полицейское заграждение.
— Не выношу этот шум.
Я начала шарить по полу в поисках перышка или клочка бумаги. Но нашла я кое-что получше: маленький игрушечный самолет из детского обеда в Макдоналдсе; Колдун пристрастился к ним в попытках есть поменьше.
Я подняла пластмассовый самолетик, закрыла глаза и завела речитатив из древних слов, обозначающих «полет». «Ровер» дернулся раз-другой и воспарил в воздух с грацией запущенного из катапульты дохлого слона.
— Ах ты! — воскликнул Колдун, когда машину затрясло с боку на бок. — Держи ее ровно! Напитки привязаны, но мой обед — нет.
Я зажала между ногами коробку с боеприпасами и продолжала речитатив. Мы миновали заграждение, полицейские в белых рубашках кричали, показывали пальцами, некоторые доставали пистолеты…
Меня откинуло на спинку сиденья, — казалось, что голова взорвалась фейерверком боли. Язык подергивался во рту. Я смутно почувствовала, что мы падаем.
«Джесси, проснись!» — пискнул Пал.
— Держись, держись! — кричал Колдун.
Я прорвалась сквозь оглушающую боль и подхватила речитатив. «Ровер» с грохотом приземлился на асфальт в пятидесяти ярдах за полицейским кордоном. Двигатель заглох от встречи с неведомым магическим барьером, который мы только что миновали.
Полицейские бросились к своим машинам, но семеро побежали за нами. Колдун повернул в зажигании ключ — мотор не заводился.
Я отчаянно пыталась придумать заклинание, которое нас спасет, но на ум ничего не приходило. Я засунула руку в коробку у ног, вытащила наугад гранату — желтый корпус делал ее похожей на толстую пчелу, — вытащила зубами чеку и швырнула что есть силы в полицейских.
Граната запрыгала по асфальту. Полицейские бросились врассыпную. Пчелиная граната взорвалась гигантским всплеском вязкой, медового цвета жидкости. Она покрыла пятерых полицейских, те заскользили, но вскоре приклеились к асфальту и замерли, как застывшие в янтаре насекомые.
Двое более ловких успели отскочить в сторону и приближались к «роверу» уже осторожнее, с нацеленными на нас пистолетами.
Колдун снова повернул ключ, и мотор с кашлем проснулся. Он дернул передачу и нажал педаль газа.
— Кидай красную! — крикнул он.
Я схватила одну из медно-красных гранат, выдернула чеку и бросила позади разгоняющегося «ровера». Она взорвалась с оглушительным грохотом, от которого заболели зубы и зазвенело в ушах. Когда фиолетовое облако развеялось, я увидела на шоссе позади нас огромный, несколько ярдов глубиной, кратер. Двоих последних полицейских взрывом сбило с ног.
Дальше мы с Колдуном ехали в молчании. Я мрачно смотрела в зеркало заднего вида, ожидая сирен и мигалок преследователей. Но они не появлялись. Мы миновала озеро Бакайе и свернули на Джонсонтаун- роуд. Каждую минуту я ожидала, что на нас обрушится новый магический барьер.
К югу от Флитауна Колдун свернул на вымощенную гравием деревенскую дорогу. За Хог-Раном с нее исчезло покрытие. Затем изрезанная колеями дорога несколько миль шла по дну заросшего лесом оврага и наконец вывела нас к пересечению с узкой, заросшей сорняками колеей, которая могла выглядеть точно так же и пятьдесят, и сто лет назад.
Колдун притормозил и повернул налево. Толстые узловатые ветви берез нависали над дорогой, отчего казалось, что наступила ночь.
Я только собиралась спросить, далеко ли еще ехать, как дорога вильнула влево, и передо мной раковым пятном на коже мира открылась выжженная поляна. От дома осталась только каменная кладка, которой когда-то был выложен подвал и обломанный клык трубы. Пол-акра земли вокруг подвала покрывала голая земля и исковерканные куски ржавого металла. На границе мертвой земли росли нездорового вида ядовитая ива и несколько чахлых поганок.
Колдун остановил «лендровер» на краю мертвого поля и выключил двигатель.
— Вот оно, — мрачно процедил он и кивнул на развалины дома. — Надо торопиться, скоро сюда нагрянут полицейские и люди Джордана. Легче всего открыть портал в подвале.
Несмотря на жару, меня пробрала дрожь.
Колдун потрогал бронзовый амулет на шее, снял его и протянул мне:
— Держи. Мне кажется, что его должна надеть ты.
— Почему? Что это? — спросила я.
— Это кулон, — прищурился он.
— Понятное дело. А еще что ты можешь сказать?
— Я не знаю. Думаю, что он принадлежал моей матери. — На мгновение его взгляд отдалился, но
