Наваждение Люмаса

жизни книги — или, по крайней мере, этого конкретного экземпляра.

— Я вам очень благодарен, — ответил я. — Большое спасибо, что не пожалели времени, чтобы прийти и рассказать мне все это.

По ее глазам можно было подумать, что сейчас она улыбнется, но нет, улыбки не последовало.

— Эта книга очень много значила для моего отца, — сказала она.

Я не знал, что на это ответить, и поэтому просто спросил:

— А вы ее прочли?

— Нет. — Она помотала головой. — Но знаю, что она очень ценная — не зря ведь меня уговаривают ее продать.

— А вы не продаете?

— Нет.

— Почему?

Она вздохнула:

— Я ненавижу ее от всей души, но продать не могу. Я не продала ни одной из папиных книг. К тому же мне не слишком нравятся люди, которые хотят ее купить. В последнее время они ведут себя несколько угрожающе. Но только что они могут поделать, если книга хранится в банковской ячейке? Может, конечно, они планируют ограбление? — На этот раз она все-таки улыбнулась. — Если честно, боюсь, у них ничего не получится.

— Кто они такие?

Она пожала плечами и отхлебнула из чашки cafe creme.

— Американцы.

Повисла долгая пауза, после которой она сказала:

— В общем… Мне кажется, вам было бы интересно на нее взглянуть. Я угадала?

— Вы серьезно? — Думаю, я был похож на мальчишку, которому предложили полистать чужую коллекцию редких комиксов. Но я ничего не мог с собой поделать. — В том смысле, что…

— Ну конечно серьезно. Ведь для вас она представляет интеллектуальную ценность — это очевидно. Отец наверняка одобрил бы такое мое решение — уже хотя бы из-за этого я хочу ее вам показать.

— Вы показывали ее кому-нибудь еще?

— Нет. Я сама видела ее несколько раз, но не смогла к ней даже прикоснуться…

— Почему?

Она посмотрела на скатерть. Рядом с ее блюдцем лежала крошечная крупинка коричневого сахара, и она раздавила ее пальцем. А потом снова посмотрела на меня и слабо рассмеялась.

— Видно, дело в семейном суеверии? — Смех сжался до вздоха. — Я занимаюсь наукой и, конечно, понимаю, что отца убил Гитлер, а не какая-то там проклятая книга. И все же… Они схватили его ровно на следующий день после того, как она оказалась у него. Последнее, что он сделал, находясь на свободе, — это положил ее в банковское хранилище.

Мы поговорили еще немного. Она рассказала, что через месяц собирается в Германию, и пригласила меня съездить с ней туда на несколько дней. Конечно же, мне хотелось поехать: увидеть книгу, прикоснуться к книге. Но я придумал какие-то вежливые возражения — ведь не хочет же она снова ворошить в памяти все эти воспоминания? И чтобы совершенно чужой человек вмешивался в их семейные дела, и так далее, и тому подобное, — но она вежливо отмела все мои возражения, на что я, собственно, и надеялся. И вот я поехал с ней. Неделя, как начался семестр, и я радовался, что можно провести несколько дней подальше от всех этих административных хлопот, электронных писем и собраний. Дома я только и делаю, что работаю, и давным-давно не устраивал себе нормальных каникул. В четверг вечером мы посмотрели какую-то абсурдную пьесу, а в пятницу отправились в банк. Лето еще не кончилось, но в воздухе витала какая-то серая сырость, и казалось, дома и деревья вокруг нас мягко обволакивают друг друга. Едва я взял книгу в руки, Лура отвела глаза в сторону и почти сразу сказала:

— Я хочу, чтобы вы взяли ее себе. Заберите ее отсюда.

— Вы ее продаете? — удивился я.

— Нет. Просто заберите ее.

В последнюю ночь, которую я провел вместе с ней, мы печально занимались сексом. Казалось, это какая-то обыденная неизбежность — вроде гриппа среди зимы. Я не думал, что увижу ее еще когда-нибудь. Она ненавидела эту книгу и отдала ее мне. Я даже не уверен, хочет ли она, чтобы я когда-нибудь ее вернул. Я не слишком хорошо понимал, что вообще происходит, но лишних вопросов задавать не стал. Мне была нужна эта книга. Я еще никогда и ни в чем не испытывал такой нестерпимой потребности.

Затем последовали странные события, которые тогда я списал на рассеянность. Сначала я забыл положить книгу в сумку; потом забыл забрать сумку с багажного транспортера в аэропорту. Я чудом довез ее до дому, не потеряв. В тот день я вынужден был присутствовать на каком-то мероприятии в университете — и даже не заметил, как оно пролетело. Рядом со мной сидела моя аспирантка, Эриел Манто, и, кажется, я даже умудрился немного с ней пофлиртовать (совершенно безобидно!), но очень скоро я извинился и со всех ног бросился домой. Я устроился в своей старой оранжерее и, пока за окнами село и снова встало солнце, дочитал книгу. После этого я все никак не мог уснуть и поэтому выпил бутылку старого дорогого вина и несколько раз расплакался — просто потому, что это было так прекрасно: обладать этой книгой, наконец-то иметь возможность ее прочитать. Никто мне не мешал, и единственными звуками, которые до меня доносились, было пение птиц.

Я сразу же решил, что приготовлю микстуру, о которой говорится в книге, и попробую сам отправиться в тропосферу. Я провел небольшое исследование и выяснил, что Carbo- veg в нужной потенции можно купить в одном магазинчике в Брайтоне. Я, не откладывая, съездил туда, затем добыл в церкви Св. Томаса святой воды и в тот же вечер впервые побывал в тропосфере. Воспоминания о моих первых попытках путешествия в мире сознаний уже немного размылись. Но я помню, как впервые двигался по туннелю, с которым теперь так хорошо знаком, и как очутился в странном месте, похожем на старинную открытку с изображением Лондона девятнадцатого столетия: темные трущобы, туман и заброшенные двухколесные экипажи. Я, конечно же, немедленно принялся исследовать все вокруг и вскоре начал понимать кое-какие правила этого места. Я испытал педезис на молочнике. А потом попробовал — безуспешно — пробраться в сознание ректора университета.

Первое электронное письмо пришло вечером в субботу. Вроде бы отправил его студент Йельского университета, но в строке обратного адреса значился ящик на Yahoo. Корреспондент спрашивал, не желаю ли я вступить в электронную переписку по поводу «Наваждения». Я вежливо отказался. Письмо было написано весьма коряво, да и к тому же мои собственные студенты отнимали у меня уйму времени. Я подумал тогда, что это удивительное совпадение — то, что этот человек написал мне как раз тогда, когда у меня появилась книга, но никакого подвоха в этом я тогда не почувствовал. Второе письмо пришло в следующую субботу — приблизительно в то же время.

Прошу прощения за вторжение. Я директор проекта «Звездный свет», важного междисциплинарного исследования в области потенциала человеческого разума. И последнее время мы занимались изучением метода, описанного в книге «Наваждения». Вернее сказать, этим занимался мой предшественник. Теперь, когда проект перешел под мое руководство, я намерен продолжить работу, но, к сожалению, все наши системы вышли из строя, и мы потеряли все данные, включая инструкции по приготовлению состава. И почтовый ящик на Hotmail мне пришлось завести по той же причине! Наши системы заработают только через неделю, а рецепт состава нужен нам срочно. Поскольку в вашем распоряжении имеется книга, я надеюсь, что вас не затруднит потратить несколько минут своего времени и прислать нам рецепт.

В понедельник я позвонил Луре.

— Проект «Звездный свет»? — переспросила она, после того как я все рассказал.

— Да.

— Это те же люди, которые хотели купить у меня книгу.

— Ты что-нибудь о них знаешь?

Она задумалась.