— Ну, я попыталась кое-что о них разузнать.
— И?
— Проект «Звездный свет» закрылся почти год назад. Никакого проекта «Звездный свет» больше нет.
— А что это вообще такое?
Она вздохнула.
— Это был американский проект повышенной секретности. Я узнала о нем от знакомого одной моей подруги — физика в Массачусетском технологическом университете. Он слышал только какие-то разговоры об этом проекте — что якобы начинался он как обыкновенное исследование в области телепатии, а затем переродился во что-то другое. Он говорил что-то про сверхсекретный завод посреди пустыни, про отдаленное видение, игру в «гляделки» с участием коз и поиски «совершенного оружия». Он вроде бы слышал, что произошла какая-то ужасная трагедия, из-за чего проект пришлось свернуть, и предупредил меня, что лучше никого об этом не расспрашивать. В общем, выглядело все очень мрачно.
— Но если проект закрыт, почему какие-то люди пишут мне и рассказывают, что они — его участники?
— Не знаю. Кажется, я уже говорила тебе, что в какой-то момент они стали вести себя совсем неприветливо.
— А откуда им известно, что книга теперь у меня? — Я не стал спрашивать, не она ли им рассказала.
— Не знаю, — ответила она.
Я задумался.
— Думаешь, они и в самом деле опасны? — спросил я.
— Честное слово, я понятия не имею. Ты не знаешь, зачем им книга? Ты ведь, наверное, уже прочитал ее?
— Да. Прочитал.
— И?..
— Понятия не имею, зачем она им.
Зачем я солгал? Конечно же, я знал, что им нужен рецепт, и почему он им нужен, я тоже знал: потому что он действительно работает. Единственное, что я мог предположить, это что эти люди — какая-то отколовшаяся группа, которой дали состав, но не рассказали, из чего он приготовлен. А потребность снова и снова возвращаться в тропосферу я уже испытал на себе. Я попробовал представить себе, каково это: мечтать снова там оказаться и не иметь такой возможности. Должно быть, похожее ощущение испытывает наркоман без своего наркотика.
— Ну что ж, — протянула она.
— Лура, я думаю…
— Что?
— Думаю, мне нужно вернуть тебе книгу. Давай снова отправим ее в банковское хранилище, где никто не сможет до нее добраться.
— Но если в ней нет ничего такого, что может показаться им полезным…
— Я думаю, лучше вернуть ее на место.
Сразу после этого разговора я вошел в оранжерею и посмотрел на свое отражение в оконном стекле. На улице стояла тьма, и на небе виднелось только несколько звезд — они висели там как вялая попытка праздничной декорации. «Совершенное оружие». Все это очень напоминало язык военных. Я вернулся в дом и взял в руки книгу. Я непременно верну ее Луре — завтра же. С другой стороны, нет сомнения в том, что люди из проекта «Звездный свет» — или кто-нибудь еще вроде них — в конце концов ее найдут. И что тогда? В голову полезли неприятные мысли о господстве над миром и контроле над мыслями. Ведь если этот состав попадет в руки репрессивных властей — ну, или любых других, — тогда что? Оказывается, я мог вполне отчетливо представить себе, что это будет за «совершенное оружие». Я отправил ответ на hotmail- адрес автора последнего письма: написал, что, хотя я и видел книгу, она уже отправлена обратно владельцу в Германию. Я извинился и заверил его, что он, вероятно, ошибается: никакого рецепта в книге нет. И, покончив с этим, я положил книгу на стол, приготовившись назавтра с нею расстаться.
Но на самом-то деле мне не хотелось посылать ее по почте. А что, если она потеряется? Или в пути испортится? С другой стороны, времени на то, чтобы поехать в Лондон и встретиться с Лурой и передать ей книгу лично в руки, у меня не будет до самых выходных. И что, если она не пожелает ее видеть? Может быть, она попросит отправить книгу прямиком в банк с просьбой убрать ее обратно в ячейку? Вероятностей просматривалось слишком много, а электронных писем я больше не получал. И пока ничего не предпринимал. Вторник и среду я провел за встречами — в том числе и по поводу ежегодного выступления Макса Трумана на тему безопасности жизнедеятельности (обязательное посещение — впрочем, Эриел Манто просто взяла и не пошла). Вообще-то мне доставляют удовольствие ежегодные эксцентричные выступления Макса Трумана. «Когда все идет не так» — такую тему он выбрал на этот раз. Макс шутливо изложил историю старого железнодорожного туннеля под университетским городком и завершил ее драматическим описанием обвала, произошедшего в 1974 году. Макс подготовил целый ворох слайдов с ужасными снимками рушащегося здания Ньютона и в растерянности снующих туда-сюда людей. Он привел несколько фактов, подтверждающих связь между разрушением университета и разрушением отношений студент — преподаватель, пик которого пришелся на середину 70-х. Пока рушилось здание, сказал он, студенты-демонстранты ворвались в ректорат и принялись глушить портвейн ректора. Из лекции мы также узнали, что здание, в котором работаем мы, было построено в 1975-м — прямо поверх заново укрепленного туннеля. Макс рассказал, что из нашего здания в туннель до сих пор можно добраться по техническому лазу. Он сказал, что всем нам следует об этом знать, чтобы принять необходимые меры предосторожности. И тогда Мэри спросила, о каких таких мерах идет речь.
— Ну, просто не свалитесь в него, — ответил Макс.
— Как же можно туда свалиться? — удивилась Мэри.
— Ну, вообще-то никак нельзя, — сказал Макс. — Но, согласно новым правилам безопасности жизнедеятельности, я все равно обязан вас об этом предупредить.
— Но ведь ему уже тридцать лет, этому переходу, — сказал кто-то еще. — И до сих пор в него никто так и не упал…
— И где он вообще? — спросила Мэри.
— В комнате с ксероксом, — ответил Макс. — Прямо рядом с ним.
— Это та самая штука, похожая на люк, на которой мы стоим, когда что-нибудь копируем? — спросила Лиза Хоббс.
— Именно!
— И туда что же, правда можно провалиться?
— Да ну ладно тебе, не говори ерунды! Это же тебе не какая-нибудь Алиса в Стране чудес, тут все под контролем!
— А что там, в этом туннеле? — спросила Лора, руководитель творческой мастерской по литературе.
— Даже не думай, Лора, — возмутилась Мэри.
— Почему? Давайте заберемся туда и исследуем?
Собравшиеся застонали.
— Ну ладно, ладно, шучу.
В прошлом году Лора уже схлопотала неприятности, когда снарядила всех своих студентов на какой- то психогеографический проект, в рамках которого им велели ходить по центру города, ориентируясь по карте Берлина. Трое из них в результате двинулись прямо вдоль автомобильной трассы и загремели под арест.
Вопросы и ответы продолжались, а я тем временем сидел и думал о тропосфере. Я думал о том, что у меня есть уже вполне отчетливое представление о том, как она устроена. Вообще-то в последние несколько дней я из-за нее почти не спал, и, пока остальные разговаривали о железнодорожном туннеле и о том, полезет поисковая группа во главе с Лорой в люк или не полезет, глаза мои начали слипаться. Мне приснился мир, в котором каждый человек имел доступ к сознанию остальных — до тех пор, пока какое-то
