- Это я. Всего лишь я - Сарин. Свой.
- Свой, - эхом проскрипел он, растирая глаза, чтобы вернуть зрение. - Свой.
- Да, идем Лу. Сейчас, - прошелестел старик, беззвучно поднимаясь с лежанки.
- Сарин?
- Вставай Тарген, сын Лурасы, твое время пришло.
Глава 1
Синастела могла сойти за покинутый город, если бы не караул, исправно несущий службу. По каждой крупной улице, взад и вперед, маршировали гвардейцы из внутренней охраны. Их яркие мундиры, с начищенными до блеска пуговицами, выделялись на фоне повсеместной серости, как домов, так и влажных предрассветных сумерек, еще не потревоженных солнечными лучами.
Как и большинству маленьких приграничных городов Синастеле нечем было похвастаться, кроме как наличием гарнизона и белокаменным дворцом вейнгара, не таким величественным, как в столице королевства Тэлы, но все же.
Даже сейчас, укрытый кольцами тумана, с поблескивающими от влаги стенами, дворец выглядел прекрасным принцем, взирающим свысока на безликую массу подданных.
Этой ночью в Синастеле не было ни одного дома, где бы ни трепетала на сквозняке свеча, или ни тлела лучина, разгоняющая мрачную темноту. Спокойный сон в минувшие сутки был дарован только детям, которые в силу возраста и ненарушенной еще веры в лучшее, могли забыть о происходящем и уплыть в царство иллюзий.
Взрослые же были на пределе. Сил на разговоры уже не осталось, так же как и веры, что несчастье обойдет стороной, и потому люди молча жались друг к другу, держа за руки любимых и ждали, когда тишину нарушит предупреждающий крик дозорного.
Никто не знал, когда это случится, когда именно беда перешагнет порог, но вести и слухи, приносимые с границы, делали свое дело, повергая народ в пучину страха. Ведомые его тугой нитью, жители Синастелы, довели себя до отчаяния, поглотившего их жажду жизни. Каждый задавался только одним вопросом - кто на этот раз.
Когда пять дней назад с Трисшунских гор прибыл гонец с известием, что шисгарцы подняли белый флаг, улицы Синастелы огласились воплями и стенаниями. Во всем городе было не сыскать ни одной женщины-матери, чьи глаза не покраснели бы от слез, ни одного мужчины-отца, лоб которого не прорезали предательские морщины скрываемых переживаний. Весь люд сковал страх, хоть тогда еще оставалась надежда, что флаг, взвеянный на башне Шисгарийской крепости, свидетельство скорби. Теперь же ее не осталось, так как доподлинно стало известно, что семерка карателей прошла через приграничные деревни.
Это длилось на протяжении бесчисленного количества лет. Никто не помнил, когда все началось, не знал, почему это происходит, но каждый год в течение месяца белый стяг трепетал на ветру, украшая шпиль горной крепости и рождая ужас в сердцах и умах тэланцев.
Ежегодно семеро шисгарских всадников переправлялась через перевал, чтобы заглянуть в каждый тэланский город и забрать с собой одного человека по собственному выбору. Это мог быть кто угодно, никто не знал, по какому принципу ведется отбор, но одно было известно наверняка, после посещения карателей в поселении становилось на одного жителя меньше.
И ничто не могло остановить их, ни стены, ни армия, ни мечи. Не имелось в Тэле оружия способного причинить вред жителю из-за гор, не было преграды, через которую ему не пройти. Также как не существовало силы способной удержать выбранного им. Как только каратель касался жертвы, она теряла себя, теряла свою суть, отдавая ее шисгарцу, полностью подчиняясь его воле, готовая идти хоть на край света, и даже цепи не могли удержать ее.
Именно этим утром, когда вся Синастела замерла в страхе ожидания неизбежного, к напряженно застывшей у городских ворот страже, подошли два путника.
- Доброго вам дня, - обратился к охране тот, что пониже, спустив с головы капюшон. - Когда пускать начнете?
Это был старик. Его изъеденное морщинами лицо имело болезненный серо-зеленый оттенок, и даже дорожная пыль, осевшая на коже во время долгого пути, не скрывала этого.
- Как рассветет, - ответил один из стражников, кутаясь в плащ от промозглой сырости.
- Подождем, - устало вздохнул старик и потянул своего спутника за рукав, понуждая отойти от кованых прутьев решетки и спрятаться в стенной нише, подальше от навостренных ушей охраны. - Случилось что- то, - прошептал он. - Странные они.
- Я не заметил, - откликнулся его спутник, прислонившись к каменной кладке.
- Точно говорю. Ждут чего-то. Смотри, какие собранные.
Мужчина приподнял капюшон и, сдвинув повязку с глаз, кинул быстрый взгляд на ворота и вынужден был согласиться со старшим товарищем. Охрана выглядела непривычно напряженной для этого времени суток. Обычно к утру, постовые начинают клевать носом или, на худой конец, используют колья в качестве подпорки. Эти же стояли вытянувшись, по стойке смирно и видимо даже не думали укрыться от противной мороси, в которую превращался рассеивающийся туман.
- Ты прав, ждут кого-то, - согласился мужчина, возвращая повязку на глаза и скрывая лицо под тяжелыми складками. - Может, дальше пойдем?
Голос его звучал глухо и хрипло, словно он давно не разговаривал или же сорвал связки.
- Дальше нельзя. Больше не будет приличных городов, а нам нужен проводник и провизия.
- А если по нашу душу? - озвучил молодой человек то, что волновало обоих.
- Придется рискнуть, - проворчал старик, качая головой, отчего несколько длинных седых прядей, выскользнули из-под капюшона и упали поверх плаща.
- Хорошо, - просто согласился собеседник, не проявив и доли беспокойства по поводу возможного риска.
- И не думаю, что это про нас, - продолжил вслух размышлять старший. - Последние дни мы не встречали глашатаев. Скорее всего, сюда вести не дошли.
- Увидим, - безразлично протянул его спутник и закашлялся.
- Тебе необходимо горячее питье, - всполошился старик, которому этот кашель совсем не понравился.
- Справлюсь, - отрезал молодой.
На этом разговор иссяк.
Три четверти часа они простояли в молчании, ожидая, когда подъездная решетка дрогнет и поползет вверх. За это время у ворот собралось несколько десятков человек, но все были неестественно тихи. Если кто-то и переговаривался, то коротко, полушепотом, и это нервировало притаившихся в нише путников.
- Открывают, - вымолвил тот, что моложе, еще до того, как заскрипели подъемные механизмы.
- Идем, - согласился старик и, сжав руку своего спутника, повел того за собой. - Молчи, - посоветовал он. - Я сам буду говорить.
Из-под капюшона раздалось согласное мычание.
- Причина? - пробасил стражник, когда очередь дошла до путников.
С восходом солнца все как-то повеселели. Охрана оживилась и с энтузиазмом включилась в исполнение своих непосредственных обязанностей. Им остался какой-то час до смены караула, и тогда дневной дозор начнет собирать длань с вновь прибывших.
- Проходом, - отозвался старик и, затаив дыхание, опустил в поборную чашу золотой, вместо положенного медяка.
Во взгляде ответственного за сборы вспыхнула алчность, но только на мгновенье. Зачем его брови сошлись над переносицей, а губы превратились в тонкую линию.
- А этот?
