обратную сторону.
— Я отвезу тебя назад к «Орехово» и там высажу. Мне так удобнее, — сказал молодой предприниматель.
На пути к метро они снова попали в пробку.
— Скоро в Москве самым быстрым транспортом станет метро, — ворчал Никита. Он нервничал, часто посматривал на часы и ругал московских автолюбителей, которых, по его мнению, стало как собак нерезаных.
Вадик напевал песню Земфиры «Трафик» и безучастно наблюдал за мальчишками-мойщиками, которые драили лобовые стекла попавших в пробку машин. Когда подошла очередь, два подростка с ведрами и тряпками подбежали к «девятке» Никиты и, ни о чем не спрашивая, начали мыть лобовое стекло.
— Не надо! Отойдите от машины! Я кому сказал! — прикрикнул на них молодой предприниматель.
Но мойщики его не послушались. Они набросились на автомобиль справа и слева: один из них направил из баллончика на стекло мощную струю стеклоочистителя, другой выжал из губки воду и, упав животом на капот, принялся тряпкой размазывать по стеклу образовавшуюся пену. Мальчишки внешне были полной противоположностью друг другу. Один — маленький, курносый, наголо стриженный, с оттопыренными ушами; а другой — высокий, лохматый блондин с длинным носом. Они натирали, смывали, счищали щетками пыль и копоть так ловко, словно у каждого из них было не две руки, а десять, как у индийского бога Шивы. Через несколько секунд все было кончено, лобовое стекло стало настолько чистым, прозрачным, что его, казалось, вовсе не существует. Высокий подросток, стоящий возле водительского места, просунул руку в боковое окно и попросил:
— Дяденька, заплатите, сколько не жалко.
— А я не просил вас мыть окно, — заявил Никита. — Я сразу сказал: не надо! Вы что, русского языка не понимаете?
— Дяденька, работа сделана. За работу надо платить, — повторил парнишка-мойщик. В его голосе послышалась скрытая агрессия.
— Не зли меня, пацан, отойди от машины! Я не просил тебя мыть окно, платить не буду! Все, разговор закончен! — резко сказал Никита.
— Мужик, по-хорошему прошу. Лучше заплати, а то плохо будет, — не скрывая враждебности, пригрозил лохматый подросток.
— Что ты сказал? Я не понял, что ты сказал? — Никита приблизил ухо к окну, будто плохо слышал. — Ты что, сопляк, угрожаешь мне? А ну-ка, жми отсюда, пока я тебе ноги не оторвал!
— Ну, гляди, мужик, ты еще об этом пожалеешь. Чтоб тебе перевернуться! — перейдя на «ты», злобно сказал лохматый и, быстро просунув в окно руку с баллончиком, брызнул в Никиту стеклоочистителем. Тугая струя резко пахнущей жидкости угодила бизнесмену прямо в грудь. Еще секунда — и мойщики исчезли с глаз, словно испарились.
Никита был обескуражен, он не находил слов, чтобы выразить свое негодование. Двумя пальцами брезгливо приподняв над грудью мокрый галстук, он растерянно смотрел на темное пятно на своей белоснежной сорочке, затем переводил взгляд на дорогу, где скрылись мойщики, и, снова глядя на пятно, растерянно бормотал:
— Ах ты… Да я тебе… Ах ты, скунс… Ах ты, вонючка…
За это время пробка впереди рассосалась, и сзади послышались сигналы автомобилей. Это привело Никиту в чувство, он нажал на газ и погнал машину по шоссе, ругая мальчишек-мойщиков на чем свет стоит.
— Просто надо было заплатить им, — сказал Вадик, выслушав гневную тираду Никиты. — Это самая настоящая шпана, с ними лучше не связываться. Они запросто могут стекло разбить или шину проколоть. И ты их не накажешь, потому что не побежишь за ними. Ведь ты не оставишь свою машину посреди шоссе. Однажды мой отец тоже не заплатил, так мойщики выплеснули ведро грязной воды прямо ему в лобовое стекло. С тех пор он всегда платит им за работу.
— Вот из-за таких, как твой отец, эти пачкуны совсем обнаглели. Если бы мы все перестали платить за то, что нам насильно втюхивают и впаривают, то это безобразие давно бы прекратилось, — поучительно сказал Никита и вдруг сосредоточенно нахмурился и крепче сжал руль. Машину стало понемногу заносить вправо, поэтому ему приходилось выравнивать ее, то и дело поворачивая руль даже на прямом, как стрела, шоссе. — Только этого мне не хватало.
— Что случилось? — спросил Вадик.
— Правое переднее колесо сдувается. Машина не слушается руля, заваливается на переднее колесо, как калека на короткую ногу.
— Сто процентов, это мойщики колесо проткнули, — уверенно сказал Вадик.
— А ты видел и не сказал?
— Если бы видел, то, разумеется, предупредил бы. Но я не видел. Я смотрел, как ты ругаешься с тем пацаном, который стоял слева, ну, рядом с тобой. Наверняка в это время другой пацан проткнул правое колесо. Вообще-то, проткнуть шину — это пара пустяков. Две секунды — пшик! — и все.
— Подлецы… — сквозь зубы произнес Никита. — И ведь не просто прокололи, а проткнули тонким шилом, чтобы колесо не сразу спустилось, а постепенно. Чтобы я уехал подальше от них. Все предусмотрели, негодяи.
— Что же теперь делать? Со спущенным колесом это не езда. Так недолго и в аварию попасть. У тебя есть запаска? — спросил Вадик.
— Нет. Она занимает слишком много места, а у меня каждый сантиметр на счету, ведь я на этой машине вожу товар в киоск.
— Тогда, может быть, нам надо заехать сюда? — спросил Вадик и указал на придорожный щит, на котором красовалась яркая надпись: «Шиномонтаж. Замена, установка и балансировка колес».
Никита свернул на боковую дорогу и спустя две минуты въехал на окруженную высоким бетонным забором территорию автосервиса. Он загнал свою «девятку» в просторное одноэтажное здание мастерской и пошел договариваться с автослесарем. В помещении было душно, пахло бензином, в выбоинах бетонного пола чернел мазут, кое-где блестели лужицы машинного масла. Вадик решил подождать Никиту на улице. Он вышел наружу, сунул руки в карманы и стал бродить перед зданием мастерской, пиная носком кроссовки какую-то железяку и размышляя о побеге Артура. Постепенно он дошел до конца фасада, свернул за угол и остановился как вкопанный. Он увидел продавца монет. Артур собственной персоной стоял в десяти метрах от угла здания и, склонившись к окну черной иномарки, разговаривал с женщиной средних лет, которая сидела за рулем. В левой руке он держал кляссер, а указательным пальцем правой постукивал по бордовому переплету — так учитель, указывая на географическую карту, рассказывает про страны и континенты. По этому жесту Ситников догадался, что Артур сообщает женщине о своей встрече с покупателем монет, то есть с ним — Вадиком. Не было сомнений, что женщина в черной иномарке — это и есть госпожа Лиля.
Гадалка внимательно слушала Артура и кивала. После очередной фразы парень хотел вернуть кляссер гадалке, но она остановила его. В следующий момент Вадик попятился за угол здания, повернулся и быстро пошел в мастерскую. Автослесарь уже заменил колесо на «девятке» и теперь, вытирая руки тряпкой, смотрел, как Никита отсчитывает деньги.
Глава VI Гадание на яйце
Уже через минуту Вадик и Никита в серебристых «Жигулях» следовали по шоссе за черной иномаркой гадалки. Никита сердился. Наглые мойщики, проколотое колесо, непредвиденные расходы в автосервисе и пустая трата времени раздражали его.
— Права была Маруська. Это самая настоящая игра в казаки-разбойники. Зря я согласился на эту авантюру. Занимаюсь какими-то глупостями, ей-богу, — не скрывая недовольства, ворчал он. — Вот скажи мне, зачем мы едем за этой теткой? Если ты уверен, что это госпожа Лиля, то надо просто обратиться в
