уже и умерла.
Я вышел из дома миссис К. Томас Берто.
Минус четыре фамилии, а я не продвинулся ни на шаг. Мне осталось встретиться еще с тремя женщинами, и если результаты будут такими же, то я окажусь там, откуда начал. Плохо. Ключом к этому делу являлись закрытые документы. Может быть, стоит перестать пытаться раскапывать медицинскую историю Джоди Тейлор и подумать о том, как подобраться и сделать доступными — для себя — эти недоступные документы. Например, ворваться в соответствующее государственное учреждение, наставить пистолет на парочку служащих и заставить их отдать мне бумаги. Естественно, подобный метод может закончиться для меня тюрьмой или даже кладбищем, но разве это не лучше, чем бесполезные разговоры с женщинами, называющими меня Джеффри? С другой стороны, документы тридцатишестилетней давности наверняка погребены под слоем более свежих в каком-нибудь принадлежащем штату и давно заброшенном здании.
Я решил подумать об этом во время ланча.
«Свиной прилавок» располагался в белом блочном здании, все в рукописных объявлениях, сообщавших, какие блюда вы можете получить, сделав заказ в окошке. Вокруг заведения толпились в основном некормленые мужчины с темной кожей и перекормленные женщины с бледной кожей — жертвы пагубного пристрастия к пережаренной еде. Все пили пиво «Дикси», ели с бумажных тарелок и много смеялись. Наверное, если приходится есть стоя жаренные на открытом огне ребрышки, да еще в такую жару, без чувства юмора не обойтись.
Из окошечка, в котором принимали заказы, выглянула огромная чернокожая женщина с ослепительно белыми зубами. Она посмотрела на меня и сказала с сильным южным акцентом:
— Делайте заказ, пожалуйста.
— У вас есть кровяная колбаса? — спросил я, поскольку уже давно мечтал ее попробовать.
— Дорогуша, у нас лучшая кровяная колбаса в округе Евангелайн, — ухмыльнулась женщина.
— В Маму так не считают.
— Эти дураки в Маму мало что смыслят в кровяной колбасе! — рассмеялась она. — Дорогуша, если попробуешь нашу колбаску, тебе не захочется обратно в Маму! Это волшебная колбаса! Она излечит тебя от всех напастей!
— Идет. Как насчет двух колец колбасы, одного ребрышка с двойным соусом, темного риса и «Дикси»?
— Это тебя поддержит, — кивнула она с довольным видом.
— А с чего это вы взяли, что мне нужна поддержка?
Она наклонилась ко мне и ткнула двумя пальцами себе в глаз:
— У Дотти волшебный глаз. Дотти знает.
Когда она выкрикнула мой заказ в сторону кухни, в глазах у нее плясали смешинки, и я улыбнулся ей в ответ. Здесь не только еда дарила утешение.
Проезжающие машины сигналили, посетители кафе махали им рукой, а люди, сидевшие в машинах, махали в ответ, словно здесь все были между собой знакомы. Пока я ждал свой заказ, мимо проехал ослепительно белый «мустанг» с поднятым брезентовым верхом, водитель окинул всех взглядом и умчался прочь. «Мустанг» объехал квартал, а когда вернулся, один из мужчин что-то выкрикнул, но из-за сильного французского акцента я не разобрал, и «мустанг», набрав скорость, скрылся из вида. Похоже, посетителю не понравился рев мотора.
Через пару минут Дотти позвала меня к окошку и вручила мне грубую бумажную тарелку с моим заказом и таким количеством салфеток, что их хватило бы, чтобы утеплить целый дом. Прихватив с собой тарелку, я поставил «Дикси» на край тротуара и занялся едой. Колбаса оказалась пухлой и сочной, с начинкой из риса, свинины, кайенского перца, лука и сельдерея. Даже в такую жару она дымилась, и во рту у меня все горело. Я съел немного темного риса, а потом перешел к ребрышку. Рис был тяжелым и липким, приправленным куриной печенью. Ребрышко оказалось нежным на вкус, а соус — острым, с луком, солью и чесноком. Вкус у блюда был просто восхитительным, и я скоро понял, что готов снова вернуться к делам. И даже отзываться на имя Джеффри.
Чернокожая женщина, выглянув из своего окошка, спросила:
— Ну, как тебе наша колбаска?
— Дотти, скажи мне правду, это ведь не Вилль-Платт? — отозвался я. — Мы уже умерли и попали в рай.
Она расплылась в улыбке и довольно кивнула:
— Дотти сказала, что у тебя все наладится. Дотти знает. — И с этими словами прикоснулась к щеке под левым глазом, рассмеялась и отвернулась.
В десять минут третьего я воспользовался телефоном на заправке «Эксон», чтобы позвонить оставшимся двум женщинам из списка. Виржинии Ламерт не оказалось дома, а Шарлин Йоргенсон любезно согласилась со мной встретиться.
Шарлин Йоргенсон и ее второй муж Ллойд жили в двойном трейлере в двух милях от Вилль-Платта на Байю-де-Канн. Трейлер был установлен на не слишком надежных подпорках из цементных блоков. Во дворе на подставке стояла маленькая плоскодонка, в ее тени свернулся калачиком охотничий пес. Короткая подъездная дорожка была выложена ракушечником. Ракушки затрещали под колесами моей машины, пес тут же с лаем бросился ко мне и, встав на задние лапы, попытался укусить через стекло. На крыльце появился старик лет семидесяти.
— Эй, хорош! Заткнись! — крикнул он и швырнул в пса жестяную банку.
В собаку он не попал, но зато угодил в передний бампер «тауруса».
— Фу ты! — расстроился Ллойд.
Хорошо, что машина из проката.
Шарлин Йоргенсон сказала, что с радостью помогла бы мне, но ничегошеньки не помнит.
— Подумайте хорошенько, миссис Йоргенсон, — попросил я. — Вы уверены, что ничего не помните?
Она отхлебнула кофе и кивнула:
— О да. Я уже думала об этом, когда приходил тот, другой мужчина.
— Какой мужчина?
— Несколько месяцев назад к нам приезжал другой молодой человек. Он сказал, что пытается отыскать свою сестру.
— Расскажите мне о нем, — попросил я.
— Он был не слишком-то вежливым и пробыл у нас недолго.
— Вы помогли ему найти сестру?
— Я бы с радостью, но я не смогла ему помочь. Он вел себя очень грубо. Ллойд был в ярости. — Она кивнула в сторону мужа, словно Ллойд в ярости — это зрелище, на которое стоит посмотреть.
Тем временем Ллойд, сидевший в кресле, успел заснуть во время нашего разговора.
— Вы пытаетесь найти донора, так ведь? — продолжила Шарлин Йоргенсон.
— Да, мэм. Донора костного мозга.
— Как грустно, — сказала она, покачав головой.
— Миссис Йоргенсон, того мужчину, который у вас побывал, звали Джеффри?
Она задумалась и сделала еще несколько глотков кофе.
— Ну, может быть. У него рыжие волосы, жирные и всклокоченные. — Она поморщилась. — Это я запомнила.
— Хм.
— Мне всегда было как-то неуютно рядом с рыжими людьми.
«Иногда люди говорят странные вещи».
Я уехал из дома Шарлин Йоргенсон в двадцать пять минут пятого и остановился около придорожного магазина, где продавали рыболовные принадлежности. Телефон-автомат висел на стене под громадной вывеской, гласившей: «ЖИВЫЕ ЧЕРВИ». Я попытался дозвониться до миссис К. Томас Берто, чтобы спросить ее, не рыжие ли волосы у Джеффри, но к телефону никто не подошел. Наверное, пошла погулять. Тогда я еще раз набрал номер Вирджинии Ламер, но тоже не ответили. Она значилась последней в моем списке, и я
