Он рассмеялся вместе с ней и быстрым движением прислонил ее к зеркалу.
— Стекло, — сказала она. — Грязное…
— Не моя забота, — сказал он. Его лицо покрывал лихорадочный румянец. Он пожирал ее взглядом. — Прикоснись ко мне.
Прошло какое-то мгновение, прежде чем она решилась. Затем она подняла вверх руки — за ними тянулись парафиновые нити.
— Не могу.
— Это будет классно.
Ее руки плавно скользнули в его ладони, и она охватила ими самого большого и сильного мужчину в своей жизни.
Огонь вспыхнул в ее теле. Роджер стонал от удовольствия, в то время как она ласкала его и двигала бедрами, то прижимаясь к нему, то отдаляясь.
— Давай сделаем фотки, — сказал он неожиданно громко. Его смех прозвучал так же громко и пронзительно. — Да, Ли, — фотки. Прямо сейчас.
Ее сердце стучало словно молот. Он был опасен, возможно неадекватен.
Свободным указательным пальцем он водил по ее груди, круги становились все меньше, затем он внезапно остановился. Место пальцев заняли его губы, он вобрал в рот ее сосок, достаточно грубо, чтобы причинить ей боль, и сосал его, пока она не вскрикнула — в упоении от чувств, которые он в ней пробудил.
Она наклонилась к нему, выставив вперед другую грудь. Но он пренебрег ею, отдав предпочтение соблазнительным складкам ее половых губ.
— Не могу больше, — выдохнула она, — пожалуйста, перестань дразнить меня.
— Разве я дразню тебя? — спросил он и стал ласкать ее быстрее, пока ее наслаждение не достигло высшей точки, и пульсация не заполнила ее тело. — Мы только в самом начале, — поведал ей Роджер. Он покусывал ее ухо и одновременно вошел в нее, используя сложенные вместе три пальца — только мужчина, который знал, как доставить женщине удовольствие, мог сделать это.
Ли ощутила, что ее рот открылся сам собой. Она чувствовала боль. Ее груди стали такими тяжелыми и чувствительными. Он довел ее до нового оргазма — крик застыл на ее губах.
— Фотки, фотки, — сказал он, — пока твое возбуждение не иссякло.
Роджер развернул ее и почти бросил на зеркала. Он вытянул ее руки в стороны и двигал ими, словно изображая «снежного ангела». Так в Луизиане называют изображение, которое остается на свежем снегу, после того как на него легли, широко расставив руки и ноги.
На Ли накатил страх — все ее тело ныло после страстных объятий на твердом ложе. Она попыталась взять себя в руки.
— Все было классно, но сейчас мне в самом деле пора. — Волна чувственности тем не менее не покидала ее.
— Пора? Это правда? Ты ведь хочешь сравнять счет, не так ли? Я знаю, ты хочешь.
Он прижал ее лицо к зеркалу и затем поднял на ноги. Он поднимал ее вверх-вниз, а потом со смехом сказал:
— Ты просто супер, Ли. Я, пожалуй, не дождусь следующей встречи с тобой.
Если бы она была чуточку умнее, то никогда бы не посмотрела в его сторону.
Прижимая ее одной рукой к холодной поверхности (ноги ее были на высоте полуметра от пола), другой рукой он плавно перемещал ее, насаживая на свой возбужденный пенис и отступая затем назад.
— Время возвращать долги, — почти выкрикнул он. Он толкнул ее, голова девушки свесилась вниз, не найдя опоры, а ногами она невольно сжала его бедра, чтобы не упасть. — Отпусти поводья, — воскликнул он, прыгая и дурачась.
Ее возбуждение проходило, и она хотела, чтобы он остановился, но раз уж так случилось… Она старалась помочь ему, в то время как он урчал от удовольствия, пока не застыл, часто дыша. Затем, пошатываясь, соскользнул на пол, крепко прижимая ее к себе.
Ли закрыла глаза и улыбнулась. Это было приключение, о котором прежде она лишь читала в книгах.
— Ммм, — сказала она, лукаво поглядывая на него и притворяясь уставшей. Нечасто она ощущала в себе такой заряд энергии. — Это было так хорошо.
— Это — начало, — пробормотал он. — У нас с тобой потрясающее будущее.
Она никак не отреагировала на сказанное им. В конце концов, только что с ней произошло самое волнующее в ее жизни сексуальное приключение. Но стоит ли ждать, когда оно повторится?
— А что, все братья Сэведж такие замечательные любовники?
Он сжал ее чересчур сильно.
— Я ничего об этом не слышал.
Она поморщилась — он задел болезненную зону на ее теле.
— Я замерзла.
— А я нет.
— Ты любишь своих братьев?
— Дурацкий вопрос. Конечно люблю.
— У меня был брат. И есть сейчас. Но я не люблю его.
— Мои братья все делают классно. Особенно Макс. Мы всегда знали, что он удивительный, начиная с самого детства. Ему ничего не стоило сделать так, чтобы все в семье прямо раздувались от гордости. Родители были просто зациклены на нем и поэтому нас не доставали. Он знал кучу всего, но при этом, если что-то было не так, брал вину на себя.
— Похоже, он был всеобщим любимчиком.
Роджер сел, потом вскочил на ноги. Ли внезапно увидела себя и Роджера как будто со стороны — хорошенькая получалась картинка.
— В нашем доме не было любимчиков.
Его слова прозвучали не слишком убедительно.
— У Келли красивая мать.
Он сидел застывший, словно камень.
— Да, красивая.
По тому, как он говорил это, Ли догадалась, что с матерью Келли не все было просто.
— Сколько лет было Келли, когда его родители развелись?
— С чего ты взяла, что они развелись? — спросил Роджер сквозь зубы. Он наклонил голову Ли к ее ногам и склонился над ней — на лице его была ярость. — А что, если его мать умерла? Какое тебе до этого дело?
— Я — журналист, — ответила она, не собираясь отступать. — Я исследую многие вещи. Твой отец встретил твою мать позже, чем мать Келли…
— Не лезь в наши дела. — Он давал ей понять, что она проникла в слишком чувствительную для него зону.
Ли отвела взгляд.
— Я не хотела обидеть тебя. Просто спросила. Ты и Келли, должно быть, страдали из-за смерти этих женщин. Несправедливо, когда мы страдаем из-за проблем, созданных другими.
— Ты ведешь свое расследование. — Роджер повысил голос. — Поэтому и пришла сюда и ведешь себя как сука, соблазняющая мужчин. Потому что копаешь ради газетной шумихи. Хотела сначала уложить в постель Келли, а потом решила, какая разница, и остановилась на том, кто подвернулся под руку.
Дурнота подкатила к ее горлу.
— Нет, конечно. — Ее лицо исказилось от боли. — Как ты можешь такое говорить?
— Не пытайся копать под Макса. Ничего не найдешь.
— Я и не собираюсь, — сказала Ли. — А Келли так же защищает Макса, как ты? Я слышала, как он говорит о Максе, и мне показалось, он завидует ему.
— Пора тебе уходить, — сказал Роджер.
