беспокоило Энн. — Не вышвырнут до тех пор, пока Спайк не передумает и не предъявит мне свои бездоказательные обвинения. Ты же понимаешь, как это важно для меня — появиться перед Лил в присутствии шерифа; пусть все видят — в случае с Лил я не замешан.
— Ты прав, — рассмеялась Энн в ответ, — об этом я и не подумала.
— Давай после больницы поедем куда-нибудь вместе. Энн не ответила и только внимательно посмотрела на Макса.
— Что? Ну что?
— Ну что ты ходишь все вокруг да около?
— Ты слишком спешишь с выводами, — улыбнулся Макс. — Может быть, я хочу просто поговорить с тобой?
— Правда? Именно этого ты хочешь?
— Поедем со мной в Роузбэнк! — Макс осторожно погладил девушку по щеке.
Энн забралась с ногами на сиденье и свернулась калачиком.
— Мне будет неприятно, если нас увидят, — ответила она.
— Никто не увидит.
— Не люблю, когда обо мне сплетничают.
— Никому нет дела. Мы уже взрослые, в конце концов.
Энн не ответила. И тогда Макс спросил про Бобби Колберта — меньше всего она хотела вспоминать о нем сейчас.
— Ты видела Бобби?
— Он заходил к нам вечером, но ничего такого. Не о чем беспокоиться. Надеюсь, он скоро выбросит меня из головы.
— Ты его боишься? Тогда, в кафе я ему славно вмазал. Нечего было болтать… — Макс не успел закончить фразу и уже пожалел о том, что сказал.
— О чем он говорил?
Макс задумался на минутку — придется соврать, но ложь должна быть правдоподобной.
— Он сказал, что ты была испорченным ребенком. Но я не могу представить, чтобы ты устраивала скандалы, накачавшись наркотиками.
— Так он сказал, что я наркоманила?!
— Нет, этого он не говорил, — ответил Макс и снова пожалел о том, что сказал. Лучше было бы сказать «Да» — не пришлось бы придумывать еще одну ложь.
— Так что он сказал?
— Да ничего особенного. Главное, он был совершенно неадекватен и груб. Если что-то подобное повторится — я обращусь к шерифу.
— Я рада, что ты на моей стороне, — ответила Энн, которая и сама уже подумывала об этом.
— Я всегда на твоей стороне. И надеюсь, всегда буду.
Он действительно так думал? И он считает, что она ему верит?
— Я хочу тебя кое о чем спросить — постарайся не злиться и выслушать спокойно, — сказал Макс.
— Я постараюсь, — ответила Энн, достала из сумочки расческу и начала нервно причесываться. — Хорошо бы принять душ.
— Ты можешь сделать это у меня, в Роузбэнке. Похоже, он не собирался отказываться от своих намерений.
— Мы далеко от больницы?
— Я еду так, как посоветовал Спайк. Наверное, мы уже близко. Энн, я хотел перед тобой извиниться.
— За что?
— За то, что разорался у тебя ночью, как последний болван, и убежал. Ты этого не заслужила.
— Ты знаешь, я почти забыла. В общем, проехали, — ответила Энн, хотя это было не совсем так. Он сказал кое-что, чего она никак не могла забыть.
— Хорошо, а теперь — мой вопрос. То, что ты видела, огонь и странные вещи. Я поговорил с Роджером. Рассказал ему о симптомах. Он считает, что, возможно, ты что-то знала обо мне раньше, какие- то эпизоды — но твое сознание блокирует эту информацию.
— Не хочу об этом говорить.
Макс затормозил — теперь они еле двигались, и проезжающие машины постоянно обгоняли их.
— Ты не «не хочешь», ты не можешь. Ты боишься. Когда это случается — это страшно, чудовищно, я хочу сказать, то, что ты видишь?
— Да, — прошептала Энн.
— Ты многое мне описала — этого достаточно, чтобы сделать какие-то выводы. Получается, что после встречи со мной ты стала видеть сны о том, что разрушило мою жизнь? Как это могло случиться — это немыслимо.
— Но это так. — Энн сжалась на своем сиденье.
— Ладно. Но ты поговоришь с Роджером?
— Не хочу.
— Пожалуйста, попробуй. Сделай это. Роджер — славный парень.
— Само собой, вы — близнецы. Вы пристрастны друг к другу.
— Ты права. Так поговоришь с ним?
— Я подумаю об этом, — ответила Энн. Мудрая женщина всегда знает, когда остановиться.
— Хорошо. По-моему, впереди Бро-Бридж.
— Ну конечно.
— Иногда я забываю, что ты — из этих мест. Энн, скажи, а ты не слышала раньше о подобных преступлениях, когда жертвы погибали так же, как ты видишь во сне?
— Нет! Не хочу об этом думать. До прошлой ночи это случалось не чаще чем раз в несколько дней. Я хочу, чтобы это совсем ушло.
— Хорошо-хорошо, дорогуша. Так у вас принято говорить?
— Почти угадал, — кивнула Энн, — пойми, я просто не знаю, что с этим делать. Я слышала, что у некоторых людей бывает что-то вроде второго зрения — им известно то, чего другие пока не знают. Может быть, я одна из них. Но я надеюсь, что мои видения, как ты их называешь, — это только видения. Надеюсь, этого не случится или уже не случилось. У меня такое уже было раньше — сразу после травмы. Может быть, у меня повышенная чувствительность, и теперь я узнаю что-то непонятным образом.
— Ладно, пусть так.
— Макс, ты мне не веришь.
— Стараюсь поверить. Будем придерживаться твоей теории, пока не найдем более рационального объяснения, дорогуша.
— Опять «дорогуша»? — Энн улыбнулась.
Макс мог развеселить ее даже в самые тяжелые моменты.
— Мне нравится это слово. Оно тебе подходит.
— Мне тоже нравится, Макс. Но давай поговорим серьезно. Макс, это, наверное, глупо, то, что я скажу… в общем, я бы очень хотела, чтобы того, что с тобой случилось, никогда не было. Но ведь если бы не это, ты никогда бы не приехал в нашу глушь. И мы бы никогда не встретились. И я — совсем не твой тип женщины. Тебе нужна шикарная, образованная женщина.
— Никогда больше не говори так, — резко ответил Макс.
— Но это правда. — Энн поразила его реакция, и она почувствовала себя полной идиоткой. Она всегда считала — и сейчас у нее не было никаких оснований думать иначе, — что для Макса она просто очередное развлечение.
— Ты и есть шикарная женщина. И нет никакого специального типа женщин для меня!
— Мне не следовало об этом говорить.
— Я думаю, следовало, — он внимательно посмотрел на Энн, — лучше все обсудить, а то ты выдумаешь еще что-нибудь. Пусть все идет, как идет.
