– Не вижу смысла. Взгляни на них. Черт, да взгляни на себя. Ты же хуже всех.
Гном осклабился.
– А что я?
– Цель верховой езды, знаешь ли, не в том, чтобы сохранять как можно больше воздуха между задницей и седлом. Причина, по которой ты вынужден столько времени вести своего пони в поводу, в том, что ты понятия не имеешь, как именно на нем ездить. То же относится к остальным – просто у них все не настолько запущено.
Лошадь Аристобулуса, огибая рытвину, прянула в сторону; как обычно, маг попытался усмирить кобылку, изматывая при этом и себя, и ее.
Правая рука Ахиры скользнула на рукоять топора. Скорее всего – бессознательно; Карл подавил желание вытащить меч из прикрепленных к седлу ножен. Спокойнее, ты среди друзей.
– Черт возьми, Карл, имей хоть какое-то снисхождение. Сам-то ты сколько учился ездить?
Карл пожал плечами.
– Просто обнаружил, что умею, и все.
– Получил на месте, да? Как Хаким – умение бесшумно ходить, а я – ночное зрение?
– И что?
Ахира вскинул руки, напугав пони.
– Тише ты, чертова тварь… тише, я говорю! А то, что я такого умения не получил. Как и Дория, Хаким, Андреа или Ари. Так что не раздражайся от того, что другие ездят хуже тебя: тебе просто повезло. Удачный бросок – и ничья вина. – Гном, яростно почесываясь, извернулся в седле.
– Не надо.
– Чего?
Карл вздохнул.
– Не вертись так в седле. Твой пони не понимает, что ты делаешь, и ему это не нравится.
Ахира открыл было рот, чтобы сказать, до какой именно степени ему плевать, что там думает его пони, но только пожал плечами.
– Ты так и не ответил на мой вопрос.
Карл немного подумал. Идея Ахиры даст всадникам возможность отдохнуть от коней – и хоть чуть-чуть разгуляться. А то у них уже все затекло.
– Знаешь, у меня есть идея получше.
Ахира ухмыльнулся.
– Попробую угадать. Мы заставляем скакунов привыкнуть к Пустоши, гоня их по ней галопом. Верно?
– Нет. Лошадь – не автомобиль, если ее гнать, загонишь насмерть. А как тебе такое: мы разбиваем здесь лагерь до вечера, а ночью продолжаем путь. По крайней мере сегодня; и сделаем из полотнищ тенты от солнца. Я знаю, вода тебя больше не тревожит, но поберечь ее нам не мешает. А тем временем лошади – по крайней мере те, кому это нужно, – он похлопал по шее свою кобылу, – привыкнут к местности.
– Решено! – Гном принудил пони встать и сполз с седла. – Всем – стоп. Дневка!
Андреа осела в седле.
– Слава Богу!
– Самое время. – Аристобулус съехал с кобылы.
– Я в порядке. – Дория наклонилась и легко спрыгнула на землю.
Уолтер натянул поводья, остановив мулов.
– Не понимаю, зачем. – Он повел плечами. – Но – пожалуйста. – Перебросив поводья через облучок, он соскочил на выжженную почву. – Что будем делать? До заката еще добрая куча времени – может, пройдемся немного?
Теперь, уже не в седле, не обязанный следовать Карлову совету не раздражать пони, Ахира так яростно скреб копчик, будто надеялся выскрести из него всю боль.
– Тут так плоско, что безопасно ехать и ночью, – отозвался он. – Так мы и сделаем – по крайней мере сегодня. Натянем тенты, спрячемся в тень и немного поспим, а около полуночи двинемся дальше. К тому времени такыр успеет остыть.
Дория качнула головой.
– Ты по-прежнему волнуешься о воде.
– Не волнуюсь. Просто забочусь. – Ахира с наслаждением потянулся. – Я хочу, чтобы к окончанию перехода Пустоши у нас осталось ее как можно больше. Мы не знаем, как глубоко под Бремоном лежат Врата, и нам может понадобиться все, что есть.
Карл кивнул. Верно подмечено; и как это он сам не догадался? Впрочем, умение жить под горами скорее всего Ахира обрел так же, как сам Карл – умение ездить верхом.
Ахира вытащил из фургона тонкие белые полотнища.
– Мы с Хакимом натянем тенты. Есть добровольцы стоять в карауле?
Андреа улыбнулась.
– Как не быть. – Она подошла к Карлу и пальцем постучала его по груди. – По-моему, Карл довольно отдохнул в седле. Пора ему поработать.
Гном кивнул.
– Прекрасно. Вы двое подежурите первые несколько часов темноты. Потом Уолтер и Ари вас сменят.
– Нет, погоди…
– Вы двое.
Карл, будто от боли, наморщил лоб. Странно… Ахира старался держать его и Андреа подальше друг от друга. Кстати, вполне разумно. Ну да ладно. Понимай я людей, стал бы психологом.
Он глянул на закатное солнце. Что ж – ему доводилось уже переживать худшее, чем два часа ледяного молчания.
Андреа смотрела на Элрудову Пустошь. В звездном свете она походила на снимки, привезенные с Луны астронавтами «Аполлона» – Океан какой-то, Море чего-то там. Она вздохнула. Утром после игры в общежитии я должна была это сдавать – может, еще и сдам.
Звезды мерцали над обожженной землей. Ровное, все в трещинах поле, серое в темноте. Чародеи, что дрались здесь, были, должно быть, ужасно могучи – и совершенно безумны: разве может существо в здравом уме желать превратить зелень в это?
Она повернулась глянуть на остальных. Под днищем фургона спокойно похрапывал Уолтер. Лица его Андреа разглядеть не могла, но была уверена: на нем играет легкая улыбка. Поддерживает имидж… Первая драка в Ландейле оставила в его душе страшный шрам, но он ничем не выдавал этого – даже во сне.
Дория, крутясь с боку на бок, свернулась с ним рядом. Видишь ли, – хотела сказать Андреа, – мне дела нет, что там между тобой и Карлом, но…
Но – что? В том-то и дело…
Аристобулус и Ахира мирно спали каждый под своим тентом. Было в этих двоих нечто похожее. Возможно, их целеустремленность. Ари стремится получить заклинательные книги, и этот поход через Пустошь для него – путь к их обретению. Часть пути.
Ахира, конечно, дело иное. Он просто хочет доставить их всех домой. Кроме себя, Джеймс Майкл Финнеган. Думаешь, ты хоть кого-нибудь обманул? Гном никогда этого не говорил, но все понимали, что он идет лишь для того, чтобы провести остальных во Врата. Когда дело будет сделано, Ахира повернется и уйдет. Ты же ведь не думал, что мы поверим, будто ты решил вернуться в тело калеки? И это когда здесь он здоров и силен.
Она восхищенно повела головой. Не впервые. Ответственность – вот что было главным в Ахире. Он чувствовал вину за то, что они оказались здесь. Нет, не вину. Первое слово было точнее. Ответственность – именно так.
Девушка снова повернулась к Пустоши. Карл по-прежнему исподволь следил за ней, делая вид, что совершенно ею не интересуется. Может, оно и к лучшему. По крайней мере сейчас. По крайней мере это то, в чем я себя убеждаю.
Он поднялся со своего места на охапке сложенных полотнищ и подошел к ней.
