Том 6. Стихотворения, поэмы 1924-1925

   пролетарий —
         всего властелин.
Здесь
   каждый крестьянин
            Ле нина имя
в сердце
      вписал
         любовней, чем в святцы.
Он зѐмли
      велел
      назвать своими,
что дедам
        в гробах,
         засеченным, снятся.
И коммунары
      с-под площади Красной,
казалось,
      шепчут:
           — Любимый и милый!
Живи,
   и не надо
      судьбы прекрасней —
сто раз сразимся
           и ляжем в могилы! —
Сейчас
   прозвучали б
         слова чудотворца^*,
чтоб нам умереть
            и его разбудят, —
плотина улиц
      враспашку раство́рится,
и с песней
         на́ смерть
            рин утся люди.
Но нету чудес,
      и мечтать о них нечего.
Есть Ленин,
      гроб
         и согнутые плечи.
Он был человек
          до конца человечьего —
неси
        и казнись
      тоской человечьей.
Вовек
   такого
      бесценного груза
еще
      не несли
      океаны наши,
как гроб этот красный,
         к Дому союзов^*
плывущий
         на спинах рыданий и маршей.
Еще
в караул
      вставала в почетный^*
суровая гвардия
         ленинской выправки,
а люди
   уже
      прожидают, впечатаны
во всю длину
      и Тверской^*
            и Димитровки^*.
В семнадцатом
      было —
            &# 8196; в очередь дочери
за хлебом не вышлешь —
            зав тра съем!
Но в эту
      холодную,
         страшную очередь
с детьми и с больными
            &# 8196;встали все.