Том 7. Стихотворения, очерки 1925-1926

«Который?
Это тот, который гребешок?»
Я
  к великим
      не суюсь в почетнейшие лики.
Я солдат
     в шеренге миллиардной.
Но и я
    взываю к вам
          от всех великих:
— Милые,
     не обращайтесь с ними фамильярно! —

[1926]

Канцелярские привычки*

Я
  два месяца
       шатался по природе,
чтоб смотреть цветы
            и звезд огнишки.
Таковых не видел.
        Вся природа вроде
телефонной книжки.
Везде —
     у скал,
        на массивном грузе
Кавказа
    и Крыма скалоликого,
на стенах уборных,
         на небе,
            &# 8196;  на пузе
лошади Петра Великого,
от пыли дорожной
         до гор,
            где гро̀зы
гремят,
    грома потрясав, —
везде
   отрывки стихов и прозы,
фамилии
     и адреса.
«Здесь были Соня и Ваня Хайлов.
Семейство ело и отдыхало».
«Коля и Зина
       соединили души».
Стрела
    и сердце
        в виде груши.
«Пролетарии всех стран, соединяйтесь!
Комсомолец Петр Парулайтис».
«Мусью Гога,
парикмахер из Таганрога»
На кипарисе,
      стоящем века,
весь алфавит:
         абвгдежзк.
А у этого
     от лазанья
         талант иссяк.
Превыше орлиных зон
          просто и мило:
            &# 8195;      «Исак
Лебензон».
Особенно
     людей
        винить не будем.
Таким нельзя
       без фамилий и дат!
Всю жизнь канцелярствовали,
            &# 8195;привыкли люди.
Они
  и на скалу
        глядят, как на мандат.
Такому,
    глядящему
         за чаем
            с