Пабло тяжело вздохнул, перемотал пленку назад и повторно прослушал разговор Марии с Остапом Квашой и песенку про рыбок, любящих бриллианты.
Зачем Марии так срочно понадобился муляж пояса шахида? В фильме, о котором она упоминала, какой-то тип с помощью такого пояса пытался получить чемодан с миллионом долларов. Неужели Мария решилась проделать нечто подобное? Кого же она хочет ограбить? Русскую мафию? Она что, окончательно сошла с ума?
'Допустим, Мария собирается ограбить русскую мафию, — мысленно рассуждал Пабло. —
Каким образом побирушка из электричек ухитрилась раздобыть информацию о партии алмазов стоимостью в двести миллионов долларов? Не исключено, что это очередная русская заморочка, вроде начиненных наркотиками метеорологических зондов. Девица собирается разыграть кого-либо из своих приятелей, со скуки придумывает себе развлечения, а я, как последний дурак, вообразил себе невесть что. С другой стороны, шанс, что Мария действительно что-то знает о контрабандном грузе алмазов, действительно существует. Один шанс из тысячи, но его нельзя сбрасывать со счетов.'
Пабло стиснул зубы и тыльной стороной ладони смахнул выступивший на лбу пот. Если на основании сделанных им выводов CESID организует операцию захвата, а никаких алмазов не окажется, можно будет ставить крест на карьере секретного агента — он и без того уже достаточно облажался. Что же делать? Докладывать полковнику Карденасу или нет?
'А что я мучаюсь? — неожиданно подумал лейтенант. — Изложу полковнику факты и свои соображения, а решение пусть принимает он и, соответственно, ответственность за него.'
Монтолио глубоко вздохнул, встряхнулся, сбрасывая напряжение и, достав сотовый телефон, набрал номер полковника.
Этой ночью Василий Стародыбов почти не сомкнул глаз. Скамейка в парке, на которой он устроился на ночлег, была слишком жесткой, ревели моторами проносящиеся по окрестным улицам мотоциклы, а над кварталом Сан-Андрес с шумом взрывались фейерверки и петарды — жадные до развлечений испанцы на всю катушку отмечали очередной местный праздник.
Переночевать у нее дома Крусиграма Стародыбову не позволила — если за ним действительно охотится мафия, бандиты, зная о неравнодушном отношении к ней Василия, вполне могли установить наблюдение у ее дома. Для связи Мария оставила Василию свой мобильник, пообещав позвонить утром, после того, как она достанет все, что им понадобится для похищения алмазов. В чем заключается ее план, девушка так и не объяснила, но уверяла, что все пройдет без сучка, без задоринки.
Сжимая в руках сотовый телефон Марии, Тамбовский Красавчик то и дело поглядывал на него, хотя и знал, что звонок, которого он ожидает, раздастся не раньше утра.
Нервы Василия были напряжены до предела. Он то погружался в блаженные мечты о двухстах миллионах долларов и счастливой жизни с Марией, то трясся от ужаса, представляя, что сделает с ними мафия, если план Марии не сработает.
Долгожданный звонок раздался около девяти часов утра. Измученный ожиданием тореро подпрыгнул на лавке, уронил трубку на землю и взвыл от отчаяния, решив, что мобильник сломался.
Услышав в трубке голос хохлушки, тореро облегченно вздохнул.
— Мария! Наконец-то! Где ты?
— Ровно через час жди меня у входа в бассейн 'Кан Драго', — отчеканила в трубку девушка и отключилась.
В отличие от Василия Стародыбова, Крусиграма провела эту ночь весьма плодотворно. Полчаса, проведенные в постели с Остапом Квашой помогли убедить дантиста не только изготовить в кратчайшие сроки пояс шахида, но и одолжить Марии на один день его машину и мобильник.
Пока украинский умелец, вспоминая жаркие объятия Марии, корпел над муляжами динамитных шашек, Крусиграма проводила инвентаризацию его весьма впечатляющего хозяйства. Как и для многих его соотечественников, наиболее дорогим для сердца Кваши словосочетанием было 'Халява, сэр!'
В самом деле, зачем платить в магазинах бешеные деньги, если почти все, что там продается, можно, при желании, отыскать на помойке? Остап гордо именовал себя 'мусорным археологом', а все углы его небольшой чердачной комнаты были забиты самыми неожиданными предметами, добытыми им во время помоечных 'раскопок'.
Порывшись в грудах тряпья, журналов, старых игрушек и сломанных бытовых приборов, Крусиграма извлекла на свет божий черную трикотажную кофточку с разорванным рукавом, ярко раскрашенную резиновую маску Микки-мауса и плащ Дракулы, выброшенный за ненадобностью после очередного карнавала. Несколько минут ушло на то, чтобы с помощью ножниц, иголки и ниток изготовить из кофточки маску с прорезями для глаз. Натянув ее на голову, Мария посмотрелась в зеркало и осталась довольна собой. Все шло как по маслу. Можно считать, что алмазы уже у нее в кармане.
Остаток ночи Крусиграма безмятежно проспала в постели дантиста, до самого утра трудившегося над поясом шахида.
— Что ты творишь? Разве можно так опаздывать? Я чуть с ума не сошел! — набросился на Марию Тамбовский Красавчик.
— Пробки, — пожала плечами хохлушка. — В Барселоне всегда так, сам знаешь.
— Ладно, не важно, главное, ты все-таки пришла. Где ты достала машину?
— Какая тебе разница? Где надо, там и достала. Давай, садись. Нам далеко ехать?
— На юг, к водохранилищу Фойх, — сказал тореро, устраиваясь на сиденье рядом с Крусиграмой. — О чем ты только думаешь? До передачи алмазов осталось несколько часов, а я до сих пор не знаю, какой у тебя план. Он у тебя действительно есть?
— Какой же ты, все-таки, дерганый, — поворачивая на авениду Меридиана, поморщилась Крусиграма. — Таких неврастеников вообще нельзя брать на дело. Для разборок с мафией требуются хладнокровие и железная выдержка, как, впрочем, и для корриды. Разница только в том, что от мафии тебя балетные па не спасут.
— Ах, так! По-твоему, я неврастеник, — не выдержав, сорвался Василий. — Ты на себя лучше посмотри! Я, может, и не первый в мире тореадор, зато по электричкам не побираюсь!
— Заткнись.
— И не подумаю.
— Ладно, — вывернув руль, Мария резко затормозила у тротуара. Перегнувшись через тореро, она распахнула дверцу с его стороны. — Убирайся!
— Что? Нет, ты не можешь…
