набросал несколько охапок веток. Или бродяги останавливались, или последние, самые фанатичные паломники пережидали непогоду. Неизвестно. Ххот, оценивающе посмотрев в сторону выхода, предложил:
– Там, похоже, темнеть начинает. Думаю, надо притащить сюда дров и устроить ночлег. Здесь нас дождь не достанет.
– Зато дым, выходящий из туннеля, могут заметить, – заявил мальчишка. – Там, на входе, должен быть маленький заброшенный храм. Никого в нем давно уже нет. Если кто-то увидит, что над ним поднимается дым, то удивится. А если это будут солдаты Коалиции, то обязательно проверят: они подумают, что там прячутся жрецы или враги.
– Сильно много ты умничаешь! Разведем маленький костерок, когда станет совсем темно, – никто дыма и не заметит, а вот нам не помешает согреться после ходьбы по этому погребу. Так что нечего спорить! Амидис, пойдем со мной. Разведаем, что там снаружи, и прихватим хворосту.
– Чтоб я сдох! Малец, если я останусь жив, то хоть иногда буду слушать, что ты говоришь!
Это было первое, что заявил Ххот после пробуждения. Пробуждение, надо признаться, было не самым позитивным в его жизни: пинок в бок и дуло мушкета в лицо. Остальных поднимали аналогичным образом – подземный привал беглецов оккупировало не менее десятка вооруженных личностей. Им темнота не мешала – действовали четко. Сразу видно мастеров своего дела: сумели бесшумно подкрасться к далеко не беспечным жертвам, привыкшим спать вполуха. Сонные люди не успели оказать сопротивления, но кое- чего нападавшие не учли: не ждали, что среди жертв окажется раттак с его феноменальным чутьем, проворством, ночным зрением и раздражительным характером.
Он единственный, кто дал отпор, причем не мешкая.
Голос Тибби на этот раз оказался особенно зловещ:
– Стойте, люди, или вы познаете мой гнев! Я уже выдернул предохранитель из гранаты, и если ее уроню, возникнут негативные последствия! Последствия будут негативны для вас!
– Для вас тоже, – подал голос один из нападающих.
– Тибби согласен – для нас тоже. Тибби готов умереть, а ты готов?!
– Вообще-то хотелось бы пожить еще. Ты бы положил гранату: тебе же хуже будет
– Человек хочет проверить, кому будет хуже, если раттак уронит гранату?! Тибби может помочь ему в познании этого. Тибби сегодня максимально добрый.
– Стоп! – Голос, властный и уверенный, принадлежал уже другому человеку. – Раз среди них раттак – это точно не Коалиция! Уберите оружие! Уважаемые, простите за грубость: мы приняли вас за разведчиков врага. Вход в туннель под наблюдением – боимся, что они про него узнают. А это ведь кратчайший путь из Скрамсона. Вы ведь оттуда пришли? По слухам, там светляков целая армия при танках и артиллерии.
– Да, оттуда, – ответил Амидис.
– Вы кто? Солдаты?
– Мы разные люди. Я – донис, мой разведотряд разгромили в Скрамсоне; еще я шакин Тибби – это мой раттак. Этот здоровяк… Омр он – от самой столицы бежит. А эти мальчик и старик – просто беженцы. А вы кто?
– Свои мы – пусть твой раттак уберет гранату. Мы же убрали оружие.
– Не знаю… Я ничего почти не вижу: костер давно прогорел.
– Светает уже. Вот – я становлюсь на фоне выхода. Видишь – винтовка за плечом висит, а не в руках.
– А кто вы вообще такие? – не сдавался Амидис.
– Донис, тебе и твоим товарищам крупно повезло: мы – имперская армия. Последняя армия Династии.
Армия оказалась какой-то странной.
Когда беглецов вывели из туннеля, они при свете зари сумели оценить внешность «пленивших» их солдат. Хоть какое-то подобие формы было лишь у половины – остальные щеголяли в скромной гражданской одежде, причем ее покрой выдавал в них охотников или просто людей, привыкших к проживанию в лесу. Скорее, все же охотники – мягкая обувь хорошо подходит для скрадывания дичи.
Лагерь вояк тоже не походил на обычный бивуак имперской армии. Просто несколько сот человек обосновалось в руинах храма, расположившись кто как сумел. Везучим досталась крыша над головой, остальные ютились под парусиновыми тентами. Палаток и шатров не было, телег и фургонов тоже не видно.
На входе беглецов передали какому-то офицеру, доложив, что эти люди пришли по туннелю из Скрамсона и наверняка могут рассказать про обстановку в уделе. Офицера известие обрадовало, и он заявил, что сейчас сообщит командующему, а тот наверняка захочет лично пообщаться с прибывшими. В ожидании этого момента, чтобы не скучать, любезно предложил пройти в храмовую трапезную, где теперь размещалась армейская кухня: повара как раз хлопотали над завтраком.
Под открытым небом путники пробыли недолго, но опять успели подмокнуть – мелкий дождь и не думал прекращаться. Приглашение в трапезную оказалось весьма кстати: горячая пища сейчас не помешает. А повара были столь любезны, что разрешили разместиться возле раскаленной печи. Благо места хватало: в столь ранний час солдаты еще спали.
Пока омр уничтожал одну порцию добавки за другой, остальные сушили одежду и ненавязчиво выспрашивали у поваров новости. Те особо не болтали, но не по причине того, что бережно хранили великие тайны, а просто знать ничего не знали. Из разговоров удалось выяснить, что армия здесь не совсем настоящая – остатки разбитых частей, усиленные местными добровольцами и беженцами. Коалиции в окрестностях нет – единственная попытка устроить неподалеку гарнизон закончилась полным разгромом нескольких рот. Больше враги в холмы Венны не совались – отсиживались где-то у реки на юге.
Посыльный, нагрянув в трапезную, сообщил, что их ожидает лорд-командующий, а ждать он не любит. С сожалением расставшись с теплой печкой, направились на встречу. Их привели к дому, где раньше располагалась гостиница для паломников. Теперь его окна заложили мешками с песком, а под козырьком у входа, рассевшись вокруг станкового пулемета, дежурило несколько серьезно вооруженных винтовками и мушкетами солдат. Здесь омру пришлось расстаться со своим огнестрельным арсеналом, но остального оружия часовые не забрали – столь странные меры предосторожности были непонятны.
Дыша друг другу в затылок, зашли в огромную комнату – раньше здесь, наверное, было спальное помещение. Хозяин кабинета, толстячок в простенькой мещанской одежде, очень похожий на взъерошенного воробья-переростка, рассевшегося за грубо сколоченным столом, любезно указал на лавки:
– Присаживайтесь.
Мальчик, уставившись на него, с удивлением произнес:
– Гейен Малкус! Первый министр Темного Двора!
Толстячок озадаченно прищурился, поднес к правому глазу зеленоватый монокль, покачал головой:
– Судя по всему, ты не знал, кто командует этим сбродом, пока не увидел меня. Значит, ты меня знаешь, а я вот тебя не припомню…
– Я видел вас при дворе.
– Понимаю: всех детей и подростков разве можно запомнить…
Переждав, когда у ребенка минует очередной приступ кашля, Малкус покачал головой:
– Мальчик, да ты болен. Не удивлен – эта погода и взрослого легко доконает. Не переживай – тебя здесь быстро вылечат. А вас я припоминаю, – это Малкус обратился уже к старику. – Но тоже не помню, кто вы… Память сдает от всего этого… Вы, наверное, тоже при дворе мне на глаза попадались?
– Видимо, так, – признал старик.
Омр довольно подбоченился, пнул Амидиса, тихо пробормотал:
– Да наши друзья придворные – золотом попахивает все сильней и сильней.
– Мне доложили, что вы прошли через жреческий туннель. Скажите: что там, на другой стороне? Как обстановка в Скрамсоне?
Министр не обращался ни к кому конкретно, но менее всего ожидал, что ему ответит ребенок:
