– Я не особо рассчитываю на магов – я готов бить врага его же оружием. Пойдемте за мной – посмотрим на это орудие внимательнее.
Солдаты были настоящие – не добровольцы: заблаговременно выстроились в шеренгу, застыв с каменными лицами. Лишь маг так и маячил за их спинами, но это нормальное явление – приучать знатоков силы к строю никто и не пытался.
Хлопнув ладонью по мокрой темной бронзе, Малкус задал вопрос, на который сам же и начал отвечать:
– Почему наши красотки не могут пробить драконью шкуру? Наши мудрецы говорят, что ядра летят слишком медленно. Я пытался эту проблему решить. По моему заказу была отлита толстостенная пушка, ее ствол идеально обработали, для выстрела применяли тяжелые пороховые заряды. Мишени пришлось делать из деревьев – широких броневых листов наши мастера делать не умели. Увы, ядра все равно не могли пробить щиты из дубовых бревен. Да и от увеличения заряда толку было мало – порох не успевал прогорать. У коалиции порох другой, но мы не умеем такой делать – работать приходится с тем, что есть. Ладно, я отвлекся. Так вот: изучая снаряды, захваченные у противника, я задумался над вопросом: почему они остроконечные? А потом проделал опыт: в дощатый щит в упор из мушкета выпустили пулю круглую и остроконечную. Остроконечная уходила глубже – это если боком не попадала. Мы попробовали вместо круглого пушечного ядра стрелять остроконечным снарядом. И дубовый щит начал поддаваться. Но это получалось не всегда – снаряд должен попасть в него острым концом. Как этого добиться? Для решения подобных вопросов я набрал команду умных ребят. Не ученых мужей с головами, забитыми пылью, – тут потребовался чистый ум и врожденная смекалка. Они нашли выход – соединили воедино снаряд и стрелу лучника. Взгляните.
Малкус жестом приказал ближайшему солдату снять крышку с длинного ящика. Там, подмяв стальными тушками толстый слой стружки, покоились две огромные пули, снабженные хвостовиками с густо наваренными стальными пластинами.
– Этот снаряд не ударит по цели боком – принцип у него тот же, что и у стрелы.
– Картечь, которой нас обстрелял дракон, сделана так же, – вспомнил мальчик. – Только размеры у нее поменьше – гвоздь с лепестками.
Омр при упоминании картечи болезненно поморщился, переступив с ноги на ногу.
– Верно, принцип одинаков. Попади картечина боком – глубоко в тело не войдет. Я думаю, такой снаряд легко справится с танковой броней. Главное, подтащить пушку на дистанцию уверенного выстрела. А с этим нам помогут маги, ну и маскироваться мои солдаты умеют хорошо. Я понабирал в армию побольше местных браконьеров, закрыв глаза на их былые грешки: они в чистом поле стадо слонов спрятать могут. Мы готовы к бою, но, если мы будем знать, что у нашей борьбы есть будущее, силы наши удвоятся. Сейчас, увы, никто в этом не уверен – война ведь, если откровенно говорить, проиграна. Мы просто цепляемся за последний кусочек нашей земли. Нам нужна идея, нам знамя нужно, символ, в конце концов, нужен! Так что вы подумайте над моим предложением…
– О чем подумать? – наивно уточнил Ххот, сочтя, что вопрос касается и его.
– Вам не надо думать ни о чем – это я вашего… гм… мальчика спросил.
– Ох, извините, не так понял! – И уже тише: – Будь этот малолетний умник постарше, я бы подумал, что он сам император.
– Говорят, что Энжер работает над созданием плавающего танка, – очень к месту поведал Эттис.
Королевский дракон, гордость коронных мануфактур Нового Амстердама, непобедимое чудовище Срединного Мира, ночной кошмар темнобожников и самая дорогостоящая военная машина, завяз в грязи. Напрасно ревели двигатели, разгоняя рыжую жижу траками: танк лег на брюхо и самостоятельно выбраться из природной западни не мог.
В западню он угодил на дороге. Это не было делом рук темнобожников – поработала стихия. Непрекращающиеся дожди превратили северный тракт в реку грязи. Отряд продвигался со смехотворной скоростью, а теперь и вовсе остановился. Сотни солдат рубили деревья, подвязывая бревна к гусеницам бронированного монстра. Дракон проталкивал их под себя, создавая искусственную опору, но конца этой работе не было видно. Леса перевели столько, что хватит на постройку приличного дома, а брюхо танка так и не приподнялось над ложем ловушки.
– Если дожди не прекратятся, господину Энжеру придется задуматься о создании летающих танков, – мрачно заметил Граций.
– В такую погоду летчики летать не любят, – заметил Эттис.
– А кому интересно их мнение? Прикажут – и в ураган полетят. Кстати, разведчики говорят, что за рекой есть удобный луг. Можно будет самолет перебросить туда, а то он так и торчит в Скрамсоне.
– Приказать? – услужливо предложил капитан.
– Не спешите – мы еще не переправились через дорогу, не говоря уже о реке. Моста-то нет – темнобожники его сожгли.
– Нас могут атаковать прямо на переправе – неподалеку отсюда они вырезали гарнизон с неделю назад.
– Я помню об этом. Не атакуют – артиллерия легко прикроет нашу переправу. Вот только как мы перетащим танк…
– Ваша светлость, не беспокойтесь. Заберем у крестьян все их бочки и соорудим понтон. Не первый раз – быстро сделаем.
– Хорошо, не затягивайте. Переправимся мы без проблем, а вот на другом берегу, возможно, будет бой. Ваш танк хорошо себя показал в деле, и я хочу, чтобы он хорошо показал себя еще не раз. Подкрепление нам вряд ли пришлют в ближайшее время – действовать придется своими силами. А дракон – основа нашей силы.
Неистово взревели двигатели, гусеницы дернулись, затягивая под брюхо машины новую порцию бревен. Дракон тяжело заворочался, приподнялся, разгоняя грязевые волны, с натугой пополз вперед. Возможно, через сотню шагов он опять завязнет, возможно, дойдет до реки без проблем. Это не принципиально – до реки он дойдет в любом случае. Если понадобится, его на руках до берега донесут.
Это проблема солдат, а не советника.
Глава 11
Последний относительно комфортный привал у беглецов был давненько, и теперь они заслуженно наслаждались уютом храмовых руин. В комнате, которую им выделили, окна на совесть заложены камнями, а у печи приготовлен запас дров. Имелись и минусы: треснувший дымоход травил беспощадно – в глазах пощипывало. Но никто не жаловался: у каждого отдельный топчан с сенным матрасом, оленьими шкурами или шерстяными одеялами. Лежи себе, зажмурив веки, и в потолок поплевывай – благодать.
Но лежал только Амидис – как пришел из бани, так сразу и завалился. Заскучав, Ххот, несмотря на дождь, надумал прогуляться. Вернулся быстро – со свежим синяком под глазом и разбитыми костяшками пальцев. Омров ведь нигде не любили… Теперь он не рвался на улицу – тихо присел у печки, вооружился угольком и мастерски рисовал на стене сцену соития человека с овцой. Человек почему-то был очень похож на охотника-добровольца из армии первого министра. Раттак, укрывшись в уголке, устроил ревизию своим сокровищам, а старик превратился в статую, устроившись в тепле возле Ххота.
Тишина – никто и слова не произнес. Но все изменилось с появлением мальчика – его отдали на растерзание магам-лекарям, и всем было интересно узнать, отступила ли болезнь под натиском их искусства.
Не успела дверь за ним захлопнуться, как Ххот поинтересовался:
– Ну как тебе здешние лекари? Тоже хомячиным дерьмом пичкали или у них что получше нашлось?
– Со мной будет все в порядке. Они даже не лечили меня толком… так… мелочи… Говорят, что у меня сильная лихорадка, но при этом не понимают, почему я себя хорошо чувствую. Только кашель иногда, и все.
– Я так и знал, что ты симулянт: придуривался всю дорогу.
– Я…
– Не оправдывайся – больной человек таких приключений выдержать не смог бы. Садись давай к печи