это не идет.
– Мудрик мой, нас здесь вообще не встречают! И здесь вообще все загажено! Взгляни – даже ступить некуда! Здесь ужасно!
– Кристина, раз мы не разбились при посадке, значит, встретили нас уже достаточно достойно. Веди себя прилично – не заставляй меня сожалеть о твоем присутствии. Эй! Господа солдаты, могу ли я узнать, где находится ваше командование?!
Обалдевшие рядовые, так и замершие перед гвардейцами, дружно указали в сторону Грация. Непонятный старик уверенно направился к советнику. Тот, следя за его приближением, мучительно пытался понять: что это за хрен в костюме?!
Костюм, кстати, сугубо штатский и далеко не роскошный – так клерки одеваются или чиновники среднего звена. Серые цвета, лишь рубашка столь же белоснежная, как одежда у девушек, да галстук темно-синий. Ни малейших следов форменного мундира – все сугубо гражданское. Да и военной выправки не заметно. Лицо смутно знакомое, но где он мог видеть этого человека, Граций не помнил.
Новый советник светлого рея? Или кто-то из его скучающей родни решил посмотреть на войну своими глазами? А может, испытания нового самолета проводятся и его сюда занесло случайно? Если так, то жаль, что не разбился по пути: Грацию своих хлопот хватает и возиться с сановными гостями некогда.
А возиться придется: свита серьезная (хоть и экстравагантная), техника еще более серьезная – кого попало на такую не допустят.
Старик остановился в трех шагах от советника, небрежно пригладил седой ежик густых волос, искренне улыбнулся, снисходительно кивнул:
– Я так понимаю, что имею честь видеть советника светлого рея Альрика? Вы, вероятно, Граций?
– Да, это так. Могу я узнать: кто вы такой и с какой целью пожаловали?
– Можете. Меня здесь все зовут Энжер. А о моей цели мы сейчас поговорим.
– Это что – несмешная шутка? Какой Энжер?
– Нет, мальчик, я серьезен как никогда. Какой Энжер? Вот такой – единственный.
Старик выудил из кармана что-то блестящее, бросил Грацию. Тот, поймав, уставился на монету: обычный амстердамский десятифранковик – универсальная надежнейшая валюта, имеющая хождение по всем архипелагам Коалиции. Человек, вычеканенный в профиль на аверсе монеты, был советнику знаком.
Он стоял сейчас в трех шагах.
Если бы предусмотрительный Феррк не догадался принести к месту действия бочонок, Граций бы опозорился, плюхнувшись задом в мокрую траву: ноги отказались его держать. Присев, советник тут же вскочил, а потом опять присел. Что-то попытался вымолвить, но не смог произнести ни слова.
Это действительно Энжер! Что он здесь делает, совершенно непонятно, но понятно одно – Граций сейчас не в состоянии обеспечить ему надлежащей охраны. Если с этим великим человеком что-нибудь случится на территории, подконтрольной советнику… Нет, не хочется даже думать о такой катастрофе! Коалиция легко простит гибель всех своих королей с наследниками заодно, но этой смерти не простит ни за что.
Энжер бесценен. Энжером нельзя рисковать. Пусть умрут все, но Энжер должен жить.
СВЕТЛЫЕ И ТЕМНЫЕ БОГИ!!! Этому человеку нечего здесь делать!!! Он не имеет права даже приближаться к проклятым островам Темной Династии!!!
Но тем не менее Энжер почему-то находился здесь. Упади с его головы хоть один волосок, для Грация придумают столь жестокую казнь, что даже садисты-омры поседеют от ужаса. Высокое положение не спасет – и светлый рей ничем здесь не поможет. Или будет жестоко казнен вместе со своим советником.
Нового светлого рея найти при желании можно, а вот нового Энжера уже не будет.
Растерявшись так, как никогда в жизни не терялся, Граций выдал совершенно идиотское:
– Господин Энжер, я так рад встрече, что просто нет слов! Я просто счастлив! Кстати, из какого зада выбрались те демоны, которые вас сюда притащили?!
Скелет пролежал здесь достаточно долго – на выбеленных костях не осталось ни клочка плоти. Да и кости уцелели далеко не все: не хватало черепа и кое-чего из мелочи.
Северные земли – не самое безопасное место в мире: здесь всякое случается, но мертвые тела под ногами попадаются нечасто. Если быть точным – это первое за всю дорогу. До этого на Тропе ничего зловещего не встречалось. Здесь вообще мало интересного. Мальчик вел отряд от одной трехгранной каменной пирамидки к другой – это были местные ориентиры. На сильно заросших участках он и вовсе шел, будто по наитию, – ни разу не сбился с дороги. А сбиться было проще простого: десятилетия запустения свое дело сделали: на следах паломников вымахали высоченные деревья и кустарники. От деревянных беседок, устроенных через каждую тысячу шагов, не осталось практически ничего. Идти приходилось по дебрям и буреломам; лишь изредка ноги отдыхали на ступеньках подъемов и врезок.
У подножия одной из таких лестниц и наткнулись на скелет.
Присев, Ххот изучил кости, вынес вердикт:
– Или раздели догола, или очень долго пролежал и все сгнило. Если так, то одет был легко: шерсть не очень-то гниет, как и выделанная кожа. А вот лен или хлопок долго не тянут. Часть костей звери растащили, они же и голову небось уволокли. Кому она еще может понадобиться?
– Паломники носили серые льняные рубахи, – сообщил мальчик.
– А на ногах у них что было? – уточнил омр.
– Обычно сандалии деревянные, ремешками привязанные к стопам.
– У этого ни следа не осталось. Подошва деревянная могла рассыпаться вообще-то, а ремешки могло водой унести. Если они из конопляных бечевок, то должны были тоже сгнить. Ладно, надо шагать дальше. Что бы с ним ни случилось, произошло это давно.
– Ххот, он безголовый.
– И что?
– Посмотри на кости – нет ли следов от удара топором или мечом?
– Я не доктор, но на позвонке вроде скол есть и трещина. Может, это след от удара – точно не скажу. К чему ты спросил?
– Погибший на Тропе может стать ее хранителем. Особенно если погиб насильственной смертью и при этом нарушал правила Тропы. Чтобы этого не произошло, таким людям отсекали голову. Без головы не поднимешься.
Ххот кивнул:
– Слышал я про такое – у нас старики рассказывали.
– Сказки это, – буркнул Амидис, одновременно беря мушкет на изготовку. – Небось жрецы придумали, чтобы народ боялся здесь шаг лишний сделать без разрешения.
– Не сказки это. При моем прапрадеде один сбрендивший баронишко решил всем доказать, что воля богов ему не указ, и со своими людьми пошел по Тропе. Двигались они верхом, лошадей поили из родников, что устроены были у многих беседок. И беседок еще пару разломали. А послушникам, что пытались их остановить, наваляли по бокам. И все…
– Что «и все»? – с интересом спросил Амидис.
– А то – улеглись они спать и не проснулись. Превратились в хранителей Тропы. Только вот хранили они ее как-то странно – убивали всех, кого видели. Паломников, жрецов, послушников – безразлично. Ребяток этих было много, при оружии хорошем – Хелмсетская Тропа начала пользоваться дурной славой. Народ поговаривал о проклятии и носа туда не совал. Солдат послали, но те вернулись ни с чем – просто побоялись лезть туда всерьез. Пришлось посылать омров – нас всегда шлют хлебать то дерьмо, которым другие побрезговали. Из ста шести воинов назад вернулось чуть больше сорока, да и те побиты были здорово – многие и года после похода не протянули. Рассказывали нехорошие вещи. Будто людей барона убить было трудно: пока не изрубишь на куски или голову не снесешь, продолжали брыкаться. И даже больше: некоторые клялись предками, что кое-кто там был мертвее не бывает – кости из гнилого мяса торчали. Но при этом они ходили, как будто у них здоровье в порядке, и мечами здорово работали. Эй, пацан, а ты про такое не слышал?
– Слышал, – кивнул мальчик.
– И что?
