наизнанку.
— Давай же! — я подтолкнула Николая, застывшего на месте. — Надо уходить!
Он не слышал, не реагировал, и я начинала опасаться, что состояние прострации станет его второй натурой.
Неужели я не смогла? Опоздала? Я старалась гнать подобные мысли, но они настойчиво прокрадывались обратно, свербя в голове.
В конце коридора дверь. Она не шелохнулась при нашем приближении, не скрипнула, не начала движение. Заперта! Захлопнута наглухо!
— Дьявол!
Неужели ловушка? Неужели не найдем выхода?
С каждым вдохом меня все больше мутило. В висках набатом бился пульс, затягивая в водоворот головокружения. Рот наполнился маслянистым привкусом смол. Я сглотнула, пропихивая горечь внутрь.
— Давай же!
Мы вплотную и ничего. Статика. Ни звука, ни малейшего шороха. Тишина, и только наше дыхание, с шумом вырывающееся из легких.
— Давай!
Я практически заклинала, понимая, что еще чуть-чуть, и сама превращусь в бесчувственную статую, окуренную благовониями до бессознательного состояния. Но ничего. Только последняя преграда перед глазами, отделяющая нас от мира — мира живых.
— Открывайся, открывайся, открывайся… — шептала я, ощупывая шершавую поверхность в тщетных поисках замка или ручки.
Единообразная, я даже щели не находила от сомкнутых створок. Глухая стена, через которую мне необходимо прорваться. Жизненно необходимо преодолеть.
В поисках поддержки я посмотрела на Николая. Он, безучастный ко всему, стоял рядом. Копошащиеся вокруг мужчины светлячки золотили испарину на лбу, тонули в омутах черных глаз, пугающих абсолютной пустотой. Полной бездушностью. От соприкосновения с ней, меня накрыла очередная волна паники. Я задохнулась, и, выпустив поток силы, попыталась прорваться боем.
Ничего! Отскочив от двери, сущность рассыпалась разноцветными искрами, и исчезла в вихре сверкающих точек, сделав их чуть ярке, чуть насыщеннее, еще теплее.
Хотелось кричать. Завопить так, чтобы каждый человек услышал, каждый понял, оценил, но бесполезно. Я понимала, а потому пробовала на устойчивость сантиметр за сантиметром, ища слабину, которая позволит мне прорубить путь на свободу.
Боже! Как в склепе. Похороненная заживо. Для меня нет ничего страшнее! Ничего хуже, чем лишиться надежды! Я не думала об этом, когда шла, не знала, что ловушка может захлопнуться даже для меня. Не представляла, что врежусь в непреодолимый тупик.
Откуда-то из глубины накатило желание посмотреть на небо, найти там маму, чтобы спросить, стала ли я той самой? Такой, как она хотела? Оберегает ли меня? Смотрит? Любит? Вера в высшие силы заскреблась в запаянном ящике с прошлым, по кусочкам выпуская сокрытое. Воспоминания танцевали вокруг, отвлекая, мешая сосредоточится. Я уже самой себе не доверяла! Собственным глазам. Каждый раз, когда сущность разлеталась на части, я сомневалась в увиденном. Не хотела верить! Не могла!
Дальше. Больше. Вот только силы на исходе. Удары слабеют, вязнут. Теряются в безнадежности. А выбраться так хочется! Так сильно хочется! Не описать! Не объяснить!
— Что ты стоишь? — в отчаянии прокричала я Николаю.
Все то время пока я металась в поисках выхода, он, не шелохнувшись, стоял на том месте, где оставила, безучастный к происходящему. А мне так нужна была его помощь!
В последней отчаянной попытке я забарабанила в дверь кулаками, попутно воздействуя сущностью, но все без толку. Пустая трата времени и сил. Никто нас отсюда выпускать не собирался. Спрятав лицо в ладони, я сползла по стеночке, ощущая, как предательские слезы скапливаются на глазах. Осталось только расплакаться от жалости к самой себе. Дева-хранительница, не рассчитав собственных сил, была заживо погребена во время ответственной миссии по воссоединению престола. Самое то для разворота. Желтые газетенки сойдут с ума.
Растерев влагу по щекам, я окинула взглядом коридор. Мои усилия, обретя форму, кружились рядом, заставляя пространство мерцать и переливаться. Светящиеся точки, требуя еще сущности, льнули к Коле, ко мне, к свертку, одиноко валяющемуся у ног.
Сверток! Что-то щелкнуло в голове. Может ли камень быть ключом? Я потянулась к нему, лихорадочно освобождая от ткани. Сейчас обломок не ослеплял, как там, наверху, а лишь слабо подсвечивался. Как только я освободила его, точки-светлячки, оставив нас в покое, устремились к нему. Садясь на поверхность, они впитывались в камень. Отдавая свой свет, пропадали под «кожей» обломка.
— Часть престола. Так? Так, — принялась размышлять вслух. — А мы с ним связаны. Значит, он должен меня послушать. Ведь престол слушает. Может стоит попросить?
Протянув дрожащую руку, я аккуратно прикоснулась к камню, готовясь в случае необходимости бороться за собственное я. Обломок вспыхнул под пальцами, и я ощутила легкую вибрацию, но не более того. Мы не забирали друг у друга, а только соприкасались, создавая пульсирующее поле. Не зная как быть, не понимая, как Арел могла общаться с камнем, я выпусти немного сущности, мысленно оформляя свою просьбу. Осколок замерцал, поглощая предложенную энергию, согревая подушечки теплом, почти как сам престол. Надеясь на отклик, я задержала дыхание.
Секунда. Две. Казалось, что бешеный ритм сердца замедлился, подстраиваясь под «тиканье» мгновений, ведущих отсчет времени. И тишина. Гнетущая тишина, повисшая надо мной. Не знаю, сколько я так сидела — надеясь. Сколько времени потратила на ожидание. Казалось, что бесконечность. Я ждала, но ничего не происходило. Похоже, меня не услышали.
Я поникла, выпустив вздох разочарования. Смирилась, готовая сгинуть, сгореть в дышащем нутре пирамиды. Погрузившись в самобичевание, я не почувствовала как дверь за моей спиной задрожала, не услышала, как щелкнул невидимый замок, и только когда механизм заработал, приводя створки в движение, да меня дошло, что просьба выполнена.
Облегчение накрыло меня приливом сил. Вскочив на ноги, я подавила крик радости. Это потом, когда мы выберемся, когда я увижу небо, солнце, обниму Сашу, когда я стану свободной. Я лихорадочными движениями завернула осколок обратно и, дождавшись, когда цель станет достаточно широкой, чтобы пропустить человека, шагнула на свет, утаскивая Колю за собой.
После мягкого полумрака пирамиды дневной свет ослепил меня, дезориентировав. Я наугад выпустила сущность, ловя все, что могла поймать. Все что обладало хоть минимальным количеством силы, так как не была уверена, справились ли сестры с поставленной задачей. Обезврежена охрана или нет.
Их было много, однозначно больше шестнадцати человек, что я оставила перед входом уходя. Двадцать, может больше, и с каждого я выдернула кусок сущности, питая свои силы и обездвиживая их, надеясь, что никого не пропустила, и что этот кто-то не сможет наброситься на меня.
— Лаари! — радостный возглас Сатанал сказал мне больше, чем невидимые путы.
Проморгавшись, я узрела любопытнейшую картину. Пятеро мужчин без сознания растянулись на земле. Еще трое поваленные девушками пытались сопротивляться. Безуспешно, судя по всему. Остальные четверо сложив оружие, спокойно стояли и смотрели на меня. Вот вам и слабый пол!
— Хм… воительницы. — пробурчала я, ощущая как меня затапливает облегчение. Все живы!
Глава 46
— У тебя получилось! — с торжествующим воплем Сатанал бросилась мне на шею, чуть не сбив с ног.
— Тише, — я позволила ей повисеть на мне немного. Не столько из одобрения, сколько от
