За полвека

В крови столетий и в пыли бумаг.

Но если даже будет всё не так,

И заглушит бамбук следы посева,

И мирный птичник задрожит от гнева,

И злой осокой обернётся злак,

Проснётся месть порубленных садов,

Леса придут на место городов,

И красные от кирпича потоки

Съедят металл — что ж, значит новый круг…

Одно не дай нам Бог увидеть вдруг:

Что под ногой — пустыни сон глубокий…

11.

З. Афанасьевой.

Что под ногой? Пустыни сон глубокий?

Барханов рыжих золотое зло?

Нет! Это море в полдень принесло

На гребнях волн мираж тысячеокий:

Но вовсе не песок сжигает щёки,

А первый снег. Тогда слегка мело…

Ночная скачка в Царское Село

Ломилась в ненаписанные строки.

И липы облетали, и была

Ночь та, что серебрила купола

В последний раз… Но промолчав об этом,

Мы с нею не простились. А потом

Шуршала под дамокловым рассветом

Листва, присоленная ноябрём.

12.

Листва, присоленная ноябрём,

Должна б не сниться в шорохе магнолий!

Так ванты, заскрипевшие от соли,

Едва ль кому напомнят старый дом.

Кто ложь назвал тоскою о былом?

Кто придал ей и вид, и привкус боли?

Кому настолько душу измололи,

Что уместился в ней один Содом?

Не клином свет! И всё родное — мимо:

В прибой Атлантики, на камни Рима…

И день за днём, пока не рухнет гром

Последний над содомскими стенами!

Он нами предугадан, призван нами!

Всё в разум свой мы с жадностью вберём!

13.

Всё в разум свой мы с жадностью вберём:

Опаловых закатов наважденье,

Полярный отсвет, и миров рожденье,

И тихий голос хвои под дождём,

И все слова на языке людском:

Шамана ли камчатского моленье,

Или гриотов сенегальских пенье,

Строку Сафо и Джойса толстый том…

Куда, какие звёзды нас ведут?

Откуда мы, и для чего мы — тут?

Чтоб под корой бунтующие соки

Гудели в ритмах мысли и весны!

Когда переплетутся с явью сны —

Всё превратится в кованые строки!

14.

Всё превратится в кованые строки.

Не зря Гефест органы смастерил:

У Аполлона не хватило б сил

Озвучить век столь гулкий и жестокий.

Не нам перечислять его пороки,

Но нам не сосчитать его могил.

Мы так же были в нём, как в нас он был.

Мы всем близки и всюду одиноки.

В нас — тьма и свет. В нас — Люцифер и Бог.

В нас повстречавшись, Запад и Восток

Существованье начинают снова:

Едина плоть — земля и океан.

Одну страну сменив на сотню стран,

От ног мы отрясаем прах былого.

15.

От ног мы отрясаем прах былого,

И первого свидания не длим,

Иначе всех проглотит 'Третий Рим',

И память не сумеет влиться в слово.

Мы всюду дома. Только б на Земле

Нам не грозил цепями призрак дома.

И верою в самих себя ведомы,

Ни свету мы не отданы, ни мгле.

Пускай рядят хоть в шутовской колпак —

Пророк, а не беглец — наш каждый шаг.

Что под ногой? Пустыни сон глубокий?

Листва, присоленная ноябрём?

Всё в разум свой мы с жадностью вберём,

Всё превратится в кованые строки.

Петербург, Вена, Рим, 12–23 апреля 1973 г.

57.

В окна мне глядят Юпитер и Париж.

Где-то там — ночная питерская тишь.