За полвека

И слетит с панталыку (и с рельс!),

не успев заблудиться, трамвай.

Глянь с моста —

Корабли тяжелы и бессильны

в пустых лабиринтах портов,

И неспешная ржавь изгрызает железо бортов.

Нет ни дыма, ни паруса на горизонте…

Но в отлив осторожно потрогайте в устьях рек

Эти остовы древних судов деревянных,

И лучше не троньте

Проржавевший насквозь металлический век:

Старых бимсов и килей дерево благородно —

Ничего с ним не сделали море, время, река…

Только наша железность стареет, ржавеет уродливо,

Словно тех, пятистопных, изъеденная строка…

Это колокол а не трамвай прорывает твой сон,

И молчаньем презрительным платит тебе телефон.

133.

ДВЕСТИ ЛЕТ СПУСТЯ

В дюнах Вандеи я как-то нашел бутылку

из-под местного вина с датой 1792 год.

Август 1792

Стол на песке у океана.

Закат зализывает раны,

Ночь надевает домино…

Маркиза, разве Вам не странно —

Стол на песке у океана,

И кони фыркают на пьяных,

А за спиной совсем темно?

(Изнанка устрицы бела,

Как перламутровые скалы,

Как недопитые бокалы

На хрусткой белизне стола.)

Тут все пьяны.

Я — не колдун,

Не ведьма — Вы…

Мы ж с Вами… Вот мы!

Светает устричная отмель

За титьками песчаных дюн.

Маркиза, встаньте с барабана:

Супруг Ваш дрыхнет, как бревно.

Маркиза, Вам ведь всё равно…

А после выпьем за шуана

То, распоследнее вино.

Август 1992

Вандеи белое вино.

Песчаный берег океана.

Умолкшим эхом барабана

Тут время отягощено.

Тут — в травы на спину свалиться,

Вглядеться в облачные лица

Сквозь эти чёрные кусты…

На рукавах летящих тучек

Мелькают белые кресты,

И — лилий всех белей и лучше —

Бегущих лошадей хвосты.

Вандеи белое вино.

Прибой. Копыта. Ветер. Скалы.

(бутылка — как веретено

судьбы…)

Даль. Дым. Колокола.

И — недопитые бокалы

На хрусткой белизне стола.

Тут все смешались, всё смешалось:

Вандеи белые кресты

Струят пронзительную жалость.

И пусть мундиры, сёдла, рвань,

Герои, нищие, злодеи,

Знамён и кринолинов ткань,

Трёхцветки, лилии,

путь в Бретань,

Любовь и пудреная пьянь

Смешались на песках Вандеи —

Сквозь два столетья не видны

В траве зелёные бутылки,

Но чёрных водорослей ухмылки

По берегу развезены.

Роса и кровь давным-давно

Ушли в песок… Одно осталось —

Пронзительное, словно жалость

Вандеи белое вино.