первый век, и правозащитников у новоявленных ваххабитов не оказалось.
Всего полгода понадобилось стрелкам-кшатриям, никогда не питавшим особой любви к соседям- кочевникам, чтобы выселить все бунтовавшие селения и отправить по жедэ на юг, в порт. Оставшихся без поддержки немногочисленных смутьянов изловили и перебили за два месяца. Горы и предгорья со стороны долины Инда оказались пустынными, с редкими селениями, сохранившими своих священников невредимыми. От испуга, что их постигнет участь соседей и родичей, все кочевники и горцы дружно перешли в уральскую веру, отстроили за свой счёт храмы, став самым религиозным племенем в составе графства. Не прошло и пяти лет, как во всех религиозных училищах оказались дети этих горцев, считавших Сварога своим спасителем и покровителем.
Депортированные семьи бунтовщиков, почти десять тысяч взрослых и вдвое больше детей, переправили на Новую Зеландию, названную в честь первопоселенцев Пуштой, от пуштунов, как назвали себя восставшие. Всех снабдили скотом, семенами, инструментами и оружием. Желая поддержать своих непутёвых подданных в предстоящих стычках с новозеландскими людоедами, граф разрешил оставить ссыльным сотню ружей с патронами. Условия были, как у австралийских поселенцев. Поставки диковин животного мира и сырья, в обмен на товары графства, вплоть до радиоприёмников и патронов. Разрешение на возвращение детей и внуков бунтовщиков через двадцать лет. Требований к принятию уральской веры власти не выдвигали, к чему ссыльные относились, как к своей победе, победе силы духа, не подозревая, что после их депортации в графстве вступил в действие уральский закон. По нему въезд на постоянное жительство иноверцам запрещался, а торговцы и другие временные гости предупреждались о запрете на публичные богослужения других религий и религиозную агитацию, под угрозой немедленной высылки с конфискацией имущества. Поэтому и возвращение детей и внуков пуштунов становилось проблематичным, при сохранении мусульманства, по крайней мере.
Такими, поистине драконовскими методами, Олег сплачивал население графства, состоящее из сотен разных племён, создавая единое государство, единый народ, связанный общей религией, общим языком, общим образом жизни. Пользуясь многочисленностью местных племён, граф даже пополнение рядов грамотной молодёжи обставил не повинностью, как когда-то на Урале, а привилегией. В Буде и Белгороде открыли несколько училищ, военных, гуманитарных и технических. Первыми студентами стали самые толковые воспитанники уральских школ, из числа детей мастеров и близких помощников графа. Остальным подданным озвучили, что ни один человек с этого времени не будет назначен наместником или другим графским чиновником без окончания училища. Сразу в училища возник конкурс, пришлось вводить вступительные экзамены. Первыми преподавателями стали северяне, сами учебные здания строились лучшими мастерами, с мраморной облицовкой, с обширными ботаническими садами. Огромные средства выделял Олег на образование, начиная от внешней роскоши зданий, до стипендии студентам.
Десять лет назад, после колонизации Магадана своими, не ссыльными колонистами, обосновавшимися в районе несостоявшегося Мельбурна, подполковник приступил к исполнению давней мечты. На пятом материке подданные графа, в обстановке строгой секретности, стали работать над проектом производства и запуска баллистических ракет. Электроника, что поставляли с Урала, да и свои счётные машины, по мнению Олега, превосходили возможности фон Брауна и Королёва, в пятидесятые годы двадцатого века. Как и тогда, над космическими проектами работали небольшие группы учёных, чьи отцы часто не имели даже среднего образования. Состояние станочного парка и квалификация рабочих, в двадцатом веке ненамного превышали технический уровень молодой промышленности графства Синд, а уральские и бражинские мастера, имевшие за плечами опыт трёх поколений производственников, не уступали рабочим двадцатого века. Зато уральцы имели мощный математический аппарат будущего, проверенный практикой, и уверенность в достижении конечной цели. Специально под космический проект, в пустынях Магадана одновременно с полигоном выстроили целый заводской комплекс, где выпускали продукцию для ракет. От жидкого кислорода и водорода, до титановых сплавов, из недавно открытого на Магадане же месторождения титановых руд.
Олег не был столь наивным, чтобы надеяться на скорый результат своего тайного детища. Но, в перспективе запуска первого спутника земли лет через двадцать или тридцать, не сомневался. Для этого на территории полигона создавались запасы золота и консервов, одежды и оружия. На случай, коли его наследники откажутся от финансирования этого баловства или другой неблагоприятной ситуации. Ради этого пять лет назад после длительных уговоров за огромные суммы он купил у Ладомира копии всех математических расчётов из справочников, хранившихся в Бражинске. К орбитальным полётам имела отношение едва сотая часть расчётов, но жалеть золото и алмазы за экономию нескольких лет старый сыщик не собирался. Более того, он требовал отчётов каждые полгода, лично из уст руководителей проекта, приплывавших и прилетавших в Белгород. А три года назад не выдержал и сам слетал на полигон.
На запуск первой ракеты с дальностью полёта пятьсот вёрст. Тот пуск вышел не совсем удачным, ракета отклонилась от заданного направления, но шесть сотен вёрст пролетела, упав в Тихом океане. Телеметрия работала весь недолгий полёт, показания приборов удалось получить, испытания прошли в штатном режиме, можно сказать. Сам уралец остался доволен испытаниями, несмотря на явное смущение учёных и техников. Он и такого результата не ждал, всего за семь лет работы. На радостях, наградил всех руководителей боярскими титулами и земельными наделами, не считая щедрой премии. По старой привычке, часть своих предприятий уралец отделил от графства и прибылью от них распоряжался лично. В графстве же, за последние годы, провёл ряд реформ, избавляясь от абсолютизма.
Образовал сословный парламент, из представителей трёх сословий — воинов, мастеров и торговцев. С высоким цензом по уровню доходов, избираемый тайным голосованием съездом сословных представителей каждые пять лет. Все законы теперь принимались в этом парламенте, с правом вето графа. Вето отклонялось квалифицированным большинством голосов. Сам граф имел право на издание указов, минуя согласование с парламентом, но, не более двух указов в год. Глава министров назначался графом, прочие министры согласовывались с парламентом. Уступки не принципиальные, но, приятные для общества.
В тот же год, когда начался орбитальный проект, десант на трёх пароходах высадился на западном побережье южной Америки, или Новоземья, как назвали материк уральские поселенцы, обустроившиеся в пампасах восточных равнин. На обильных пастбищах они богатели, как на дрожжах. Справиться с немногочисленными аборигенами, безлошадными, не составило труда. Причём, практичные скотоводы предпочли подружиться с ними, используя тех в качестве пастухов. От них колонисты узнали про империю инков, расположенную за горами, на западном побережье материка, но, прямых контактов не было. Эти прямые контакты установили стрелки графа, высадившиеся на побережье вблизи Лимы. Две сотни стрелков с пятью пушками не первый раз общались с аборигенами, начали свои контакты, как обычно, с торговли.
Бусы, маленькие зеркала, стальные ножи, мыло, спиртное, прочий стандартный набор для установления контактов, помог завоевать доверие простых рыбаков. Вволю отдохнувшие с молодыми рыбачками после месячного плаванья от Магадана уральцы, за пару недель достаточно освоили язык аборигенов, чтобы разговаривать с отрядом, высланным из Лимы. Поэтому сотник Пхата, тридцатилетний ветеран из почтенного семейства кшатриев Мананда, весёлый коммуникабельный парень, способный с улыбкой на лице застрелить собеседника, принял обычную тактику переговоров.
— Мы посланники из далёкой страны, что лежит за океаном на закате солнца, — показал Пхата рукой на запад, — приплыли, чтобы торговать с вами, дружить. Мы будем менять наши вещи на ваши, потом уплывём назад.
— Собирайтесь, пойдёте со мной в город, вашу судьбу решит наместник, — командир стражи не был многословен.
Ожидавшие подобного решения воины привычно собрались, и одна сотня выстроилась в походную колонну. Другие воины остались ждать у кораблей, объяснив страже, что не могут покидать суда с товаром. Скорее всего, командир стражи не хотел оставлять чужаков на берегу, но решительный вид и поведение бывалых воинов красноречиво подтверждало, что миром они не оставят свои корабли. Да и сотня стражников не справится с чужаками, отдавал себе отчёт старый служака. За всю службу он ни разу не встречал таких самоуверенных чужаков. И то сказать, все чужаки были просителями или торговцами с побережья, боявшимися прогневать стражу великого Инки. Даже не понимая языка, совсем дикие горцы уважительно относились к страже Лимы, не смея перечить указаниям.
