нервничать из-за того, что вынужден провести в постели ближайшие несколько дней. Ну, а если тема их разговора не слишком приятна виконту, так это не беда. Пусть выпустит пар, ему это только пойдет на пользу.
— Ага! Значит, в числе ваших знакомых все-таки есть женщина по имени Полли, иначе вы бы не покраснели! — торжествующе воскликнула Джорджи. — Вам очень хотелось поговорить с этой Полли прошлой ночью. А может, и не только поговорить…
— А, теперь я припоминаю, — сказал виконт, преодолев смущение. — Полли — моя давняя подруга. Я не виделся с нею уже долгие годы. Странно, что я звал ее во сне, — наверное, у меня перепутались мысли из-за этого проклятого снотворного. — После минутного колебания он решился наконец спросить: — Я говорил что-нибудь еще, кроме этого имени?
— Да, говорили, — многозначительно ответила Джорджи, и Седж снова залился краской стыда. — Но вы разговаривали очень невнятно, и я почти не смогла разобрать слов.
Она предпочитала не посвящать Седжа во все подробности того, что произошло ночью. Он звал Полли так долго и так отчаянно, что она, движимая жалостью, в конце концов поднялась со своей раскладушки и подошла к его постели. Она зажгла свечу и поставила ее на столик у изголовья кровати. Лицо виконта было покрыто капельками пота. Решив, что у него жар, она взяла чистую льняную салфетку и, смочив ее водой, приложила к его разгоряченному лбу. Он тут же схватил ее за руку и крепко сжал ее пальцы.
— О Полли, Полли, как же я тосковал по тебе! — глухо прошептал он. — Не покидай меня, Полли, останься со мной!
«Вероятно, ему снился сон и я, сама того не желая, стала частью этого сна», — подумала Джорджи. Пытаться убедить сонного Седжа в том, что она не Полли, было бы бессмысленно, поэтому она сказала в ответ те самые слова, которые он, наверное, ожидал услышать:
— Я не покину тебя, любимый. Я буду рядом с тобой, — пообещала Джорджи, внимательно наблюдая за его лицом.
Седж лежал с закрытыми глазами, но время от времени его веки размыкались и туманный взор останавливался на ней. В его взгляде не было узнавания — он словно смотрел сквозь нее. Наверняка он видел ту, которую хотел видеть, — свою возлюбленную Полли. Джорджи задавалась вопросом, кто такая эта Полли и как много она могла значить для Седжа.
— Значит, ты передумала и не выйдешь замуж за Боба?
— Нет. Я буду с тобой.
— Я рад. Я безумно рад… Тогда поцелуи меня, Полли.
Джорджи наклонила голову и быстро коснулась губами его сухих, горячих губ.
— Слишком целомудренный поцелуй для такой девушки, как ты, Полли, — усмехнулся Седж, глядя прямо ей в глаза, но видя другую. Потом его усмешка превратилась в улыбку — в широкую счастливую улыбку, какой Джорджи еще никогда не видела на лице виконта. Улыбка преобразила Седжа: в нем больше не было ничего от высокомерного вельможи, теперь он был просто красивым, соблазнительным мужчиной. Джорджи невольно залюбовалась его лицом в тусклом свете свечи.
Она уже хотела отойти от его постели, когда Седж, неожиданно схватив ее за запястье, с силой потянул на себя. Она пошатнулась и упала поперек кровати прямо к нему на грудь. Его руки тут же сомкнулись вокруг нее в крепком объятии, и он нашел ее губы. Его поцелуй был долгим и бесконечно нежным. Он пробудил в Джорджи странные, еще не познанные ею самой ощущения. Она не знала раньше, что можно испытывать такое наслаждение.
Не отрываясь от ее губ, он стал ласкать ее грудь, и это тоже было удивительно ново и приятно. Она даже и не пыталась высвободиться из его объятий. Да она бы и не смогла пошевелиться — все ее тело застыло в неподвижности, отдавшись во власть наслаждения. Только когда Седж разжал объятия, она смогла отстраниться.
— Полли, — прошептал он и тут же погрузился в глубокий сон.
Джорджи вернулась на свою узкую раскладушку. Она долго не могла уснуть, переживая вновь и вновь этот удивительный поцелуй…
Однако сейчас, глядя на виконта Седжемура, ей было трудно поверить, что это тот самый мужчина, который целовал ее сегодня ночью. Он раздраженно смотрел на нее из-под полуопущенных век, а его красивые черты исказила уже знакомая ей презрительная гримаса. О нет, она ни за что не станет рассказывать ему о том, что произошло между ними ночью! Тем более что целовал он не ее, а другую женщину.
Седж был зол на Джорджи за то, что она была рядом в эту ночь и слышала его бредовые высказывания. Зол — это не то слово. Да он бы с удовольствием придушил ее, если бы только мог! Ей стали известны его самые потаенные чувства, и эта мысль была невыносима для Седжа. Загадочная улыбка, с которой Джорджи смотрела на него, как будто давала ему понять, что теперь она знает о нем очень много. Наверное, он, сам того не помня, вел длинные монологи, обращаясь к Полли.
Теперь он начинал припоминать свой сон. Ему действительно снилась Полли, только этот сон был не похож на другие — впечатления, оставшиеся от него, были удивительно яркими… реальными. Как будто все это происходило наяву, а не во сне. Как будто Полли в самом деле лежала в его объятиях и он целовал ее, ласкал его тело… Его руки еще помнили мягкость ее груди, а губы, казалось, хранили память об их поцелуе… Но это, конечно, было эффектом снотворного — у него просто начались галлюцинации. Не мог же он, в конце концов, целовать эту рыжеволосую девчонку, приняв ее во сне за Полли? Его коробило от одной только мысли.
— О, перестаньте смотреть на меня так, словно хотите лишить меня жизни, Седжемур, — беззлобно сказала Джорджи, не сводя глаз с его лица. — Нравится вам это или нет, вы зависите от меня до тех пор, пока не встанете с постели, так что лучше смиритесь с вашей участью. Если хотите, я пошлю Пипа в любое место с запиской от вас, когда он вернется. Он сейчас поехал выполнить одно мое поручение.
— Да, я действительно хочу отправить с вашим слугой небольшое послание, — проворчал Седж. — Хорошо, что вы напомнили мне об этом, мисс Картерет.
— Называйте меня просто Джорджи. Нет никакого смысла соблюдать этикет, пока мы здесь. — Джорджи сделала широкий жест рукой, увязывая на простую обстановку комнаты, в которой они находились. — Кстати, как должна называть вас я?
— Седжемур вполне подойдет, — с достоинством ответил виконт.
«Как смешны его высокомерный тон и важный вид в данной ситуации», — подумала Джордж. Он лежал на старой, покосившейся кровати в маленьком коттедже, где их приютили, на нем была дешевая полотняная сорочка, которую дали хозяева, однако вел он себя так, словно находится у себя дома, окруженный роскошью и слугами, готовыми исполнить каждый его каприз.
— О, виконт, ведите себя попроще, — напросила она. — Вам совершенно незачем разыгрывать весь этот спектакль передо мной. Я ведь здесь для того, чтобы ухаживать за вами, и только для этого. Потом мы с вами расстанемся, и наши пути больше никогда не пересекутся. И оставьте ваши подозрения — я вовсе не стремлюсь стать вашей женой. И, кстати, как вы можете знать, что я еще не замужем?
— Если вы замужем, то я от всей души сочувствую вашему бедному мужу. Однако, по правде сказать, мне трудно в это поверить. Разве что сумасшедший взял бы вас в жены.
Джорджи весело расхохоталась.
— Сумасшедший, говорите? Значит, в этом мире не так уж мало сумасшедших. Да будет вам известно, милорд, что за последний месяц трое мужчин просили моей руки. Мой отец очень настаивал, чтобы я вышла замуж за одного из них, именно поэтому пришлось уехать из дома. Мне не хотелось становиться женой джентльмена, которого папа выбрал для меня.
— Должен признаться, я очень удивлен, мисс Картерет. Оказывается, есть на свете три идиота, готовые пожертвовать своей свободой, чтобы связать свою жизнь с вами… Но бедняги, наверное, не знают, что их ожидает.
— Да не будьте вы так упрямы, Седжемур! Я же попросила вас называть меня по имени! — воскликнула Джорджи, оставив без внимания слова виконта. — Но я еще должна решить, как я буду называть вас. — Она достала из кармана своего измятого платья визитную карточку, которую дал ей Седж при их знакомстве, и поднесла к глазам. — Ваше полное имя — Аугустус Себастьян Стэнхэуп Сент-Реджис,
